Вечный экспресс. Спасский Тамерлан
лубокую затяжку сигаретой, – только чтобы не слишком нудно.
Он задумчиво помедлил, будто подбирая нужные слова, затем посмотрел в окно и начал рассказывать. Его тон и манера повествования были настолько необычными, что я сразу понял: эта история будет отличаться от всех остальных, которые он рассказывал прежде.
– Знаешь, когда-то я был совсем другим человеком, – начал он. – Не этим алкашом что сейчас, нет. Молодым, полным надежд и амбиций. Сразу после перевода в новый вагон я познакомился с одной девушкой. Верой звать. Обыкновенная девчонка, ничем особенным не выделялась. Мы жили в одном вагоне, на общем боковом месте. Я занимал верхнюю койку, а она нижнюю. Целыми днями мы проводили вместе, строили планы на будущее. Мечтали о том, как будем жить, когда всё наладится. Хотели пожениться, завести своё уютное гнездышко в каком-нибудь хорошем купейном вагоне. Я даже мечтал стать старшим проводником и обеспечить нас обоим достойную жизнь. Всё складывалось идеально, но, как ты сам понимаешь, такие идиллические моменты редко продолжаются долго.
Виктор ненадолго прервался, а я продолжал курить, внимательно следя за каждым его словом. Внезапно его взгляд стал блуждающим, как будто он вновь погрузился в воспоминания о прошлом.
– Потом меня перевели в штаб-вагон, – продолжил он, затягиваясь дымом, – для дополнительного обучения. Типичный случай для перспективного бойца среди бортпроводников. Но это не главное. Самое важное произошло позже, – он повернулся ко мне, и в его глазах промелькнула тень древнего ужаса, – началась операция. В наших цепочках творилось нечто неописуемое. Незнаю что именно произошло. Повсюду кишели монстры, и наша задача заключалась в том, чтобы очистить вагоны от них. На первый взгляд всё казалось таким же, как на тренировках, но это было настоящее. Нашей цепочке NE827-03O также пришлось столкнуться с этим кошмаром.
Я отложил сигарету и глубоко вздохнул, предчувствуя, что дальше произойдёт что-то тяжёлое.
– Я молился, Игорёк, молился машинисту все время пока шел к месту происшествия, чтобы Вера успела эвакуироваться, чтобы её не коснулось это. Но, когда я понял, что произошло, страх сдавил горло, лишив возможности дышать. Нам дали приказ: уничтожить всех живых существ. Мы продвигались вперёд, пока я не услышал её крик. Это был не обычный крик, Игорёк, это был вопль нечеловеческой боли. Мы достигли того самого купе, где она должна была находиться. Внешне всё выглядело спокойно, но внутри… Внутри всё было перевернуто вверх дном. Вера… Я едва смог узнать её. Часть её тела была расплавлена, лицо превратилось в жуткую маску, лишённую человеческих черт. Лишь глаза… Они оставались теми же самыми, какими были всегда.
Виктор снова замолк, застывший, словно каменное изваяние, его взгляд потух. Мне показалось, что он изо всех сил старается взять себя в руки, но это удаётся ему с трудом.
– Она что-то пыталась сказать, Игорёк, издавала странные булькающие звуки. Но я не мог разобрать её слов. Это уже не та девушка, которую я любил. А её крик… Никогда не смогу забыть этот крик. Она повторяла: "Витя! Витя, это ты?! Помоги мне!" И я понимал, что не способен помочь, что всё кончено. Старший бортпроводник скомандовал: "Стрелять, не медлить!" Но я не мог сдвинуться с места. Думал, что это ночной кошмар. Но нет, это была жестокая реальность.
Он снова умолк, затушил сигарету и уставился в никуда.
– И что ты сделал? – спросил я, хотя уже знал ответ.
– Я взял СР.2М, – его голос постепенно угасал, – нажал на спусковой крючок. Сделал несколько выстрелов. И тогда наступила тишина. Тишина, в которой не осталось ни боли, ни страха, ни криков. Только пустота.
Он откинулся назад, закрыв глаза, словно пытался изгнать из памяти образы, вновь всплывшие перед ним. Я хранил молчание. Через некоторое время он продолжил, почти шепча:
– Это было самым тяжёлым моментом в моей жизни. Ты знаешь, что самое ужасное? Я осознавал, что ей не выжить. Но мне приказали…
История №2
– Брат, ты не понимаешь… – Бука поднял кружку, задумчиво покрутил в руках.
Пиво внутри мутное, с зелёными разводами – тут оно всегда такое, да только выбора нет. Глотнул, вытер губы ладонью.
– Мне этот вагон так в печёнках сидел, эта цепочка… Каждый день одно и то же, одно и то же! И люди – те же самые рожи, те же самые разговоры. Как-то раз сижу, смотрю в окно… а там темень. Чёрная-пречёрная, хоть глаз выколи. И я вдруг понял: если сейчас не сделаю что-нибудь – так и буду в этом дерьме гнить.
Друг кивнул, тоже хлебнул.
– Ну, и что ты сделал?
– Ха! Я тогда взял ГН66ЕВ-99, вышел в коридор. Стоят двое у тамбура, курят. “Бука, чё ты нос воротишь, давай к нам?” – Ага, щас. Поднимаю ствол, да как стегану! Оба в стену вмазались. Дальше иду – в купе заглядываю, там баба какая-то с мужиком трахается. Тоже не понравились. Ну, понял, да?
Друг хмыкнул, потер подбородок.
– Бортпроводник, значит, выбежал. Глаза на выкате, руки дрожат. “Бросьте