Тьма за плечами. Кирилл Берендеев
А ты уезжай, не приходи. Ты ведь так спешил промчаться мимо своего прошлого. Мне не надо таких возвращений. Ты же знаешь меня. Ты меня очень хорошо знаешь. Ты один, кто видел меня насквозь, кто узнал меня. Ты один, кому я открылась и открываюсь сейчас, – она вздохнула и прибавила: – Просто уезжай.
После чего исчезла, будто и не было никогда.
Тимофей еще несколько мгновений смотрел на опустевшее место подле своей койки. Затем тряхнул головой, приходя в себя, оглянулся по сторонам, включил лампу, достал мобильный.
– Такси? Срочный заказ к больнице номер два, на Ореховую.
Положил телефон в карман больничной пижамы, кое-как допрыгал до шкафчика и принялся спешно переодеваться. За этим занятием его застала трель телефона. Вытащить и ответить удалось не сразу
– Такси выехало, будет через десять минут.
Дверь тихо открылась, внутрь проникла знакомая рыжая головка. Некоторое время смотрела за сборами, потом произнесла:
– Что это на тебя нашло? Врач же сказал…
– Не время, Машунь, после объясню. Сколько сейчас, десяти нет? Отлично, значит, доктор еще на месте. Выписываемся и едем.
– Но я подумала….
– Все, уезжаем. Я вызвал такси.
Маша пожала плечами.
– Как скажешь… странно, конечно…. Я тогда пойду, поищу Евгения Палыча и скажу медсестре.
– Давай, я с тобой, – кое-как с помощью Маши взгромоздившись на коляску, Тимофей открыл дверь и выехал в коридор. Нога прострелила болью, но он не обратил на это особого внимания. Крутя колеса, что есть сил, он направлялся к регистратуре, находившейся в соседнем крыле. Лампы в коридоре еле горели, прищурившись от напряжения, Тимофей различал только дверь, за которой горел яркий, почти дневной свет.
Человек в черном костюме
Жолобов снова недовольно глянул на часы: уже четверть десятого, а он все еще не на работе. Приятель попросил зайти за ним, разбудить, если что. Так и вышло: пока Анатолий топтался у порога, Егорчев выискивал исподнее и облачался во что-то, более-менее вразумительное. Не позавтракав, поспешил на автобусную остановку, хотя и тут не удержался, прихватил в чебуречной мерзко пахнущую сдобу, залитую прогорклым маслом. И сейчас давился, пытаясь поспеть за старшим товарищем, старшим, правда, только по возрасту, а не по положению. Но тут разница составляла почти восемь лет.
– Опоздали, – досадливо произнес Анатолий, покусывая губы. – На штраф нарвемся.
– Не боись, дружище, я с секретаршей Сашей договорюсь, она женщина одинокая, потому понимающая, – Егорчев хохотнул и дожевав чебурек, выбросил промасленную бумажку.
– Как ты вообще умудряешься есть эту гадость?
– Завидуешь моему желудку? – усмехнулся Антон. – Он и не такое может. Не все ж пилюли глотать.
– Сам знаешь, у меня изжога.
– То-то ты на меня волком смотришь.
– Смотрю, потому что мы опоздали на пересменку, а ты в ус не дуешь.
– Нет у меня