Рецепт счастья. Алиса Любимова
её опередила бойкая Оля:
– Матвей, угомонись, а? У нас разминка, а не соревнования, бежим в спокойном темпе, радуемся жизни. Надоело бубнёж твой слушать.
Под демонстративно громким разговором обиженного Королькова с Мишей Зайцевым, они закончили бегать и перешли к любимому упражнению Алины – лягушке, уже не сохраняя строй и начиная прыгать вразнобой.
Алина всегда была «непрыгучей», ей тяжело давались прыжки в длину или высоту, но суть этого упражнения была как раз в том, чего у неё было не занимать – в выносливости и силе. Всё шло подозрительно гладко, они уже перешли на последний круг, когда Алина, неустойчиво приземлившись после первого прыжка, неудачно оттолкнулась от земли для следующего, проскользила подошвой кроссовок по траве, и, с негромким вскриком, начала заваливаться вперёд, грозя пропахать носом увядающую траву. Защитно выставив руки перед собой, она зажмурилась в ожидании столкновения, а затем испуганно ахнула, когда что-то резко дёрнуло её, подхватывая в последний момент.
– Поймал. – жесткие ладони обхватили её поперёк талии за пару сантиметров от земли, а знакомый хриплый голос возле уха послал мурашки по всему телу.
– Чёрт, Егор, ты Эдвард Каллен что ли? – изумлённо выдохнула Алина, испугавшись сначала парня, а затем своей реакции на него. – Ты же был далеко.
– Алин, ты о чём, это был просто… – Егор, всё ещё держа её на весу, сделал серьёзное лицо, взял театральную паузу, а затем загадочно прищурил глаза, – Выброс адреналина.
– Да иди ты! – она рассмеялась, наконец поднимаясь с помощью парня и отряхивая колени, всё же соприкоснувшиеся с землёй, и теперь приобретшие чудный зеленовато-серо-бурый оттенок.
Алина с тоской оглядела свой внешний вид и собиралась продолжить делать упражнение, когда заметила, как на серой ткани под левым коленом начало расплываться бордовое пятно. Закатав штанину, она охнула от боли. Алина и не заметила, как начала раскрываться глубокая рана, полученная совсем недавно в парке.
– Выглядит больно. Это после велика? – получив утвердительный кивок, Егор деловито распорядился, – Тебе нельзя так тренироваться, пока хоть немного не заживёт. – а затем обратился к уже хромающему к ним тренеру, – Владимир Николаевич, Алина у нас травмированная, пусть отдохнёт пока чуток.
– Нагорная, чего сразу не сказала, что ты у нас одноногая теперь? Идём, на трибуне посидишь, посмотришь на этих калек со стороны. – приобняв за плечо, физрук потянул её с поля.
***
– Плохо! Пло-хо! Аксёнов и Корольков молодцы, остальные плохо! А Пётр – ужасно! Вы все – лентяи страшные! – Николаич, даже когда ругался, совсем не выглядел грозно или строго, как пытался. Поэтому, когда Алина, хрюкнув от еле сдерживаемого приступа истерического хохота, всё же испустила смешок, он лишь недовольно зыркнул в её сторону, насупился, и, угрюмо попрощавшись, распустил всех, – Во вторник чтобы была такая же стопроцентная посещаемость, это ясно? Всем до-свиданья.
Почти все пошли к раздевалкам,