Моя чужая семья. София Устинова
ухоженная, обеспеченная городская красотка. Дорогущие украшения, прямо таки вопят, какая она успешная.
Длинные, светлые волосы уложены крупными локонами, как у кинозвезды. Крупные солнцезащитные очки. Стильные ботфорты. Короткая юбка в облипочку. Тонкий шёлковый топ с кружевом, сверху ещё какая-то дорогущая тряпка. На плечи накинут меховой жилет.
Я бы со злой радостью посмотрела, как она во всём этом шике-блеске пройдётся по нашей улочке на глазах у соседей.
– Лада? – роняю, чтобы привлечь внимание сестры, но она ко мне даже не оборачивается. Стоит и смотрит на наш двор.
На беззубый, но свежий забор. На коротко постриженный газон, на свежевыкрашенный почтовый ящик.
– Хорошо у тебя тут стало, – чуть погодя тихо отзывается Лада, без лишних приветствий, будто мы уже здоровались.
«У тебя», – звучит, будто это не наш общий дом.
Хотя, прошло столько лет, что она, возможно, уже и не считает его своим!
– Ты зачем приехала? – тяжко вздохнув, устало интересуюсь я.
После смены гудит голова, а вид холёной сестрёнки скорее раздражает, чем радует.
Говорят, близнецы чувствуют друг друга. Жить друг без друга не могут. Они – как единое целое!
Но не знаю.
Живу без Лады последние три года и спокойно проживу ещё столько же.
– Мне нужна твоя помощь! – вот так просто в лоб бросает она вместо “обняться, поплакаться, попросить прощения…”
– Да ну? Моя? – озадаченно отступаю на шаг под ненавязчивым напором сестры, а Лада бесцеремонно входит в дом.
– Твоя!
Только Лада умеет вот так нагрянуть! Шокировать не то просьбой, не то требованием! Пока ищу, чтобы такого по-ядовитей сказать, Лада снимает очки. Несмотря на неброский макияж подчёркивающий полноту губ, остроту носа – синяки от недосыпа видны хорошо.
– Я хочу, чтобы ты родила ребёнка моему мужу, – спокойно, как нечто обыденное произносит она, а глаза как обычно ледяные, даже не молящие.
Чувствую, она не шутит.
Я хорошо её знаю, как себя, и прекрасно понимаю – что бы не испытывала, она бы не пришла через столько лет не будь дело важным… жизненным.
– Ты замужем? – ёрничаю. – Поздравляю!
– Только давай без сантиментов и тупых вопросов, – высокомерно отмахивается она. Скидывает жилет, вешает его рядом с моей курткой на простенький крючок видавшего виды шкафа.
Теперь рядышком висят: произведение мехового искусства и продукт массмаркета и я отчего-то стою и тупо пялюсь, будто невольно сравнивая их и… нас с сестрой.
Лада бросает очки на тумбу под зеркалом.
Даже стягивает высоченные ботфорты и ставит на подставку, которой мы пользуемся последние пятнадцать лет.
Я бы не удивилась, если бы Лада прямо сейчас пошла и зажгла нашу газовую плиту. Поставила чайник и пока он закипает, сходила в огород за листиками смородины.
– Новомодное веяние? – вскидываю брови, возвращаясь к глупейшей фразе сестры. – Сама не хочешь, чтобы фигуру не испортить?
– Я