Живым приказано сражаться (сборник). Богдан Сушинский
гестапо и полиции, не попадались какие-либо интересные типы? Вы знаете, что меня интересует.
Розданов задумался. Первым, кого он вспомнил, был кавалерист Есаулов, расказаченный казак. Вслед за ним воспроизвелась в воображении громадная, источающая могучую силу фигура семинариста.
– А вы знаете, есть. Двое. По крайней мере один из них заинтересует вас основательно. Я ведь знаю, что вас интересуют не только те, кто поддается вербовке, но и люди, выделяющиеся своими характерами, взглядами и способом жизни.
– Они в Сауличском лагере?
– Да.
– Что за люди?
Розданов коротко обрисовал обоих пленных.
– Вы распорядились, чтобы их не пускали в расход?
– Нет, просто сдал.
– В машину, поручик.
– Но, господин оберштурмфюрер, я был вызван…
– В СД, гестапо? Это не имеет значения. Те, кто вас ждет, будут уведомлены из комендатуры лагеря.
Найти в лагере Есаулова и Гордаша оказалось довольно просто. Оба они в составе группы из шести человек попытались совершить побег. Лагерь был еще довольно плохо оборудован, и ночью этой группе удалось проникнуть за пределы ограды. Однако ровно через полчаса на окраине деревни они были замечены ночным полицейским патрулем. Одного полицаи убили, остальных под плотным огнем заставили залечь в небольшом овражке, в заброшенном саду. Там они и были схвачены подоспевшим взводом лагерной охраны.
Выслушав из уст коменданта этот рапорт-рассказ, Штубер попросил выделить ему кабинет и немедленно доставить Есаулова.
– Гордаша, значит, пока не нужно? – уточнил комендант – невысокий худощавый блондин с маленьким невыразительным лицом и тихим вкрадчивым голосом желчного сельского учителя.
– Насколько я понял, все пятеро находятся сейчас в отдельном бараке? – в свою очередь спросил Штубер, не желая дважды повторять, что он просит доставить ему именно Есаулова.
– В бараке номер тринадцать, господин оберштурмфюрер, – вежливо склонил голову гауптман. С сотрудниками СД и полиции безопасности он был приучен обращаться предельно вежливо. Независимо от их чинов. Он знал, что в этих службах почитались вовсе не чины. У многих высокопоставленных эсэсовцев, по обычным армейским меркам, они были довольно незначительными. Однако же они занимали какое-то особое положение в эсэсовской иерархии, в тонкостях которой гауптману разобраться было довольно сложно.
– Тринадцатый, говорите? Что ж, номер вполне подходящий.
– Они там вместе с двумя окруженцами, которые были захвачены в плен при попытке агитировать местное население за создание партизанских отрядов.
– Тогда почему эти окруженцы здесь, а не в гестапо или в полиции?
– В полиции их уже допросили. Передали сюда. Просили повесить перед строем пленных. В назидание.
– Провинциальные мерзавцы, – бросил доселе