Мегалион или когда умолкают свирели. Часть 1 Возвращение Светозара. Виктор Николаевич Морозов
забыла, когда в последний раз выходные вместе проводили. Грибы опять приволок? Ну кому они нужны, мужики, если ходят в лес, то приносят в дом добычу. Соседи со второго этажа кабана на днях резали, а ты с кульком листьев приходишь и светишься от счастья, как ненормальный.
Григорий Сергеевич действительно, каждый раз собирая грибы, перекладывал их листьями, чтобы они в пути случайно не повредились. На упреки жены он вяло отвечал:
– Лида, ну что ты опять за своё, одну и ту же пластинку ставишь. Эти соседи, видела, какие толстые, а ты у меня стройная, как берёзка. Да и аромат какой от грибов, чувствуешь? Разве можно сравнивать белый гриб и мясо вонючего кабана?!
Он глубоко втягивал носом воздух, показывая всем видом, как ему приятно дышится, а жена, возмущённо уперев в крутые бёдра руки, повышала градус разговора:
– Да ты посмотри, во что одежду превратил? Только постирала, погладила, и вот опять всё стирать нужно. За тобой в лесу голодный медведь, что ли, гоняется? Все вещи в каких-то ветках, листьях, комках земли. Ладно, кабан тебе не мясо, на худой конец, хоть бы зайца или куропатку принёс. Ну зачем ходить туда без толку, да ещё на целый день?
Григорий Сергеевич, слегка усмехнувшись и махнув безнадёжно рукой, уходил в свою комнату, давая понять, что продолжать этот разговор не хочет. Лидия Петровна не унималась и, уже повторяясь, продолжала бросать ему вслед:
– Друзья твои, взять того же Валерку с третьего этажа или Матвея-собаковода, каждые выходные подработку какую-нибудь находят, деньги в дом несут, а ты неизвестно где целыми днями пропадаешь и заявляешься с пустыми руками, точно Иванушка-дурачок.
Жена в последнее время стала частенько называть мужа Иванушкой-дурачком, особенно после того, как он стал то и дело по-соседски, абсолютно бескорыстно, помогать всем, кто бы к нему ни обратился за помощью, например, занести на этаж тяжёлые вещи, вскопать грядку, помочь с ремонтом машины или ещё чем-нибудь. Он готов был уйти куда угодно, лишь бы не оставаться дома. Это, естественно, злило Лидию Петровну, выводило из равновесия, ввергая в состояние почти ненависти.
– Всю душу в него вкладываешь, а он и поговорить не хочет! – продолжала причитать Лидия Петровна. – Ну что я в нём нашла, за что мне такое наказание, всю жизнь мне загубил, никакой радости, и ещё издевается. Тебе что, больше делать нечего, как по лесам шастать? – уже окончательно отчаявшись, обращалась она к мужу через закрытую дверь. – Соседка с квартиры напротив опять приходила, просила помочь, смеситель в ванной починить. У нас что, бюро добрых услуг открылось, чего они все к нам прутся за помощью или у тебя дома дел нет?
Григорий Сергеевич отвечал ей через дверь что-нибудь невнятное, отмахиваясь, словно от назойливой мухи:
– Ну хватит, успокойся. Смеситель – это пустяк, придёт время, может, и нам помогут.
– Вот именно, ключевое слово «может», – не унималась супруга.
Так проходил день за днём, и вот однажды Григорий