Земля обетованная (сборник рассказов). Татьяна Рапопорт
Изя слушает и нож на Вакулу «точит». Собрал он еврейскую общину и говорит:
– Братья, евреи! Нехорошо про нас Вакула говорит, зазнался он, надо его проучить.
– И что ты предлагаешь, Изя?
– Давайте самого сильного из нас объявим умирающим и пригласим Вакулу. Он и проучит его.
Выбрали Фроима, как самого сильного, а Фроим уперся:
– Платите, иначе не соглашусь.
Делать нечего, скинулись евреи и заплатили ему. Лег Фроим в постель и стонет:
– Ох! Ох! Умираю.
Приходит Вакула с хлорофосом в руках к нему.
– Да ты что-то на умирающего не похож. Смотри, какой розовый да справный.
– Нет, Вакула, это только тебе так кажется, умираю я.
– А может в больницу тебя отвести, да еще поживешь?
– Ой, нет, Вакула. Не доеду я до больницы. Умру.
Вакула достал из кармана тряпку, обрызгал её хлорофосом и заткнул Фроиму рот своей огромной пятерней. Чувствует Фроим, что дело не шуточное. Сейчас коньки откинет. Вскочил он с постели и дал Вакуле кулаком в нос. Что тут началось. Грохот, маты, бой не на шутку, а на смерть. Дом ходуном ходит, а евреи стоят во дворе и слушают. Видит Фроим, что Вакула берет над ним верх, и смерть на пороге стоит, и заорал:
– Сволочи! Суки! Убийцы! Будьте вы прокляты!
– Это он до нас, – сказал Изя, – а мы ему столько золота дали. Неблагодарный.
Шум затих. Открылась дверь, и из неё вышел Вакула. Весь в крови, под глазом фингал.
– Ну, жиды, за такого еврея надо еще пятерку добавить и литр самогонки дать.
ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ
Хася, жила хорошо, можно сказать, как сыр в масле каталась. Никогда и нигде она не работала, а все у нее было. Прошли годы, жизнь двигалась к концу и Хася Абрамовна стала думать о смерти. Было ей тогда 89 лет.
– Везите меня в Израиль, – заявила она сыну, – хочу на Обетованной земле умереть.
Жила она в доме одна, и дом у неё был полной чашей. Был у Хаси сын, а у сына еще сын, внук Хаси Абрамовны, некий Зюзя. Был этот Зюзя непутевый: алкоголик и наркоман. И дружков таких же имел. Вот как-то собрались дружки и решили выпить и марихуаны покурить, но нет ни того, ни другого. Тут Зюзя предложил:
– А пошли к моей бабке. У нее только птичьего молока нет.
Собрались и пошли. Подходят к дому, стучат, а Хася уже собирается спать ложится.
– Бабуся, пусти меня, – говорит Зюзя, – замерз я. – Дай обогреться.
Старуха, скрепя сердцем, открыла дверь, и вся компания ввалилась в дом.
– Что это вас нелегкая носит? – стала ругаться старуха, – поспать не даете.
– Молчи старая. Давай нам выпить и пожрать.
Открыла Хася холодильник, а он от продуктов аж ломится. Дружки стали все в пакеты складывать, а бабка ругается и причитает. Один из них толкнул её, упала она и головой о кровать ударилась и тут же её кондрашка хватила.
– Бежим! – крикнул Зюзя. И схватив пакеты с провизией, они смылись.
Соседка слышала, как у Хаси ругались, а теперь