.

      Они приехали в Германию куда-то,

      Где гнезда временные для таких когда-то свили.

      Быть может, своими возведены когда-то.

      Кто строил – их, конечно, позже, точно умертвили.

      Был лагерь обнесен железом проводов двукратным.

      Четыре вышки с часовыми по краям.

      Казалось, о побегах мысли пленных все напрасны…

      Все это было свойственно всем концлагерям.

      Работать заставляли, издеваясь много,

      Прикладом и кнутом их били, босоногих.

      Но каждый чуял и не терял надежд своим нутром:

      Он убежит, конечно, и годы плена будут сном.

      И был «базарный» случай там – две украинки

      Их немцам решили заложить, что в лагере есть жид.

      И за награду бля… и в хлебных две буханки

      Пошли о Мише и друге Жене немцам доложить.

      «Мы знаем точно, герр майор, среди рабочих ваших

      Имеется еврей, мы вам его покажем.

      И друга, что не выдает его, как стража,

      А мы желаем иметь награду за них, лукавых».

      И Женя другу рассказал про то, что он услышал.

      И в баке мусорном им удалось укрыться.

      И сколько раз пришлось им быть в таких корытцах…

      Облава кончилась, их не нашли в возне вандалы.

      И было случаев у них таких немало.

      Порою ноги выручали от печалей,

      Пришлось побегать им не раз; они уж не дремали.

      И так четыре места лагерей они сменяли.

      Конечно, где-то их в окрестностях ловили,

      Наказывали карцером, избив до полусмерти.

      Прогневавшись, не раз собаками травили —

      Все было в той страшной нечеловечной круговерти.

      Конец этой войны неумолимо приближался.

      Готовил лагерь победителям свои «подарки».

      И для рабочих-пленных стало просто ясно,

      Что немцы задержались здесь и не напрасно.

      Они спешили построить из железа бункера:

      Рассчитывали сделать твердую преграду.

      Они сочли возможным пустить все силы и средства,

      Чтоб сделать русским наступающим засаду.

      Как только завершили пленные постройку,

      От места стройки пленных отвели они командой

      И рыть траншеи повели их, рваных ободранцев.

      Конец уж близок, поняли – как пела сойка.

      В последний раз они стоят все рядом вместе,

      Намаявшись от безотрадного тяжкого труда.

      Сейчас бы отдохнуть и водки грамм по двести…

      Но милости не ждут подобной; не будет от врага.

      Приказ расстрела перед строем их скоро умертвит.

      Вот ружья немцев пригибаются, как стебли.

      А вот команда «shооt» по-русски значит «пли».

      Шанс малый, хлипкий, чтобы спастись, но каждый