Власть меча. Уилбур Смит
что эта катастрофа, охватившая мир, – наш поворотный пункт, возможность, которая выпадает очень редко. Последние несколько лет я готовилась воспользоваться ею. Как я это делала, chеri?
Он покачал головой, завороженно глядя на нее.
– Я превратила все, кроме шахты и Вельтевредена, в наличные и много, очень много денег взяла в долг.
– Поэтому ты собирала все долги? Поэтому мы поехали в Китовый залив за рыбной фабрикой и траулерами? Тебе нужны деньги?
– Да, chеri, да, – подбадривала она, машинально встряхивая его руки: хотела, чтобы он понял. И лицо Шасы осветилось.
– Ты собираешься покупать! – воскликнул он.
– Я уже начала, – сказала Сантэн. – Я покупала землю и шахтные концессии, рыбные концессии и концессии на добычу гуано, покупала здания. Я купила даже театры «Альгамбра» в Кейптауне и «Колизей» в Йоханнесбурге. Но чаще всего я покупала землю и право покупать больше земли, десятки и сотни акров, chеri, по два шиллинга за акр. Земля – единственное подлинное богатство.
Он не мог сразу понять все, но почувствовал грандиозность ее планов, и она прочла это в его глазах.
– Теперь ты знаешь нашу тайну, – рассмеялась она. – Если я верно все рассчитала, мы удвоим или учетверим наше состояние.
– А если нет? Если… – он поискал нужное слово, – если депрессия будет продолжаться и продолжаться, что тогда, мама?
Она поджала губы и выпустила его руки.
– Тогда, chеri, все будет неважно – так или иначе.
Она включила двигатель и проехала последний участок вверх по дороге до бунгало, одиноко стоящего на широкой лужайке. Ярко горели окна, у входа на веранду уважительно выстроились многочисленные слуги в безупречных белых ливреях.
Сантэн остановила машину возле ступеней, заглушила мотор и снова повернулась к сыну.
– Нет, Шаса, chеri, мы не обеднеем. Мы станем богаче, богатыми как никогда. А еще позже благодаря тебе, дорогой, получим возможность и дальше приумножать свое богатство. Огромное состояние, огромная власть. О, я все это спланировала, очень тщательно.
Ее слова породили у Шасы противоречивые мысли. Он не мог уснуть.
Огромное состояние, огромная власть. Эти слова будоражили и тревожили. Он пытался представить, что они значат, и увидел себя цирковым силачом в леопардовой шкуре и кожаных нарукавниках; он стоит, подбоченясь одной рукой, согнув другую так, что взбухли мощные мышцы, на пирамиде золотых соверенов, а прислужники в белых одеяниях кланяются, выражая покорность.
Снова и снова он возрождал в сознании эту картину, меняя подробности, сплошь приятные. Но не хватало финального штриха… пока он не увидел у одной из фигур в белом одеянии копну спутанных ветром, выгоревших волос. Он поместил эту фигуру в первый ряд, и она подняла голову и показала ему язык.
Эрекция была такая быстрая и сильная, что он ахнул, и, прежде чем сумел остановиться, его рука скользнула под простыню и устремилась в ширинку пижамы.
Джок Мерфи предупреждал его об этом. «Так ты испортишь зрение, мастер Шаса. Я видел много хороших людей