Записки. Петр Николаевич Врангель
мы жили только за счет военной добычи, я безжалостно наказывал всякий грабеж населения. В первые же дни моего прибытия в дивизию я повесил нескольких мародеров.
К сожалению, генерал Покровский, полковник Шкуро, да и многие другие из старших войсковых начальников не пожелали, или не сумели положить необходимый предел в первое время неизбежному злу, не провели резко и неуклонно грань дозволенного и недозволенного и в истории нашей борьбы это зло стало чревато последствиями.
Красные, имея пехоту на повозках, отходили чрезвычайно быстро. К вечеру наши части достигли линии – станица Чамлыкская – хутора Синюхинскиё, пройдя за день 40–45 верст. Колонна полковника Топоркова нагнала в районе Синюхинских хуторов арьергард противника, нанесла ему поражение и захватила более ста пленных, пулеметы и большой обоз.
В сумерках прибыл я в станицу Константиновскую, мне была отведена квартира в доме богатого домовладельца из иногородних. Последний, глубокий старик, встретив меня у порога сеней, упал мне в ноги, обливаясь слезами. Богатый человек, пользовавшийся среди всего населения станицы, как иногороднего, так и казачьего, всеобщим уважением, старик особенно пострадал от большевиков. Из пяти сыновей его двое при самом приходе красных бежали из станицы и об участи их старик ничего не знал, двое были расстреляны на глазах отца, старший в течении 4,5 месяцев вместе с четырнадцатью казаками скрывался в самой станице. Эти несчастные были укрыты родственниками в подполье, куда ночью домочадцы доставляли им пищу, с величайшей опасностью выпуская их в горницы или во двор. Я видел этих людей – от четырехмесячного пребывания в спертом сыром подполье без света их лица приобрели какой-то землистый оттенок и все они производили впечатление только что перенесших болезнь. Старик, неоднократно арестованный, избег участи быть увезенным с другими заложниками лишь тем, что последние три дня просидел на току, зарытый в солому. На другой день старик отыскал одного из скрывшихся с приходом красных сыновей, оказавшегося в моей комендантской сотне. Другой сын его был также жив в одном из моих полков. Радость старика была безгранична.
С рассветом преследование возобновилось. Противник, спеша к переправам, быстро отходил перед нашими частями. Главная масса красных отступала к главной переправе у станицы Урупской, другая колонна направлялась к переправе у станицы Безскорбной. Приказав бригаде полковника Мурзаева следовать через хутора Синюхинские за левой колонной дивизии, я остался в станице Константиновской, дабы говорить со станичным сбором и отправить необходимые телеграммы. Закончив дела, я часов около десяти выехал на автомобиле на хутора Синюхинские. Я застал там линейцев и черкесов, расположившихся на привале. Лошади были заведены во дворы, люди пили чай. Мне передали донесение полковника Топоркова, он в шести верстах вел бой с прикрывающим переправу арьергардом противника. Я решил проехать к нему.
Полковник