В лабиринтах темного мира. Похождения полковника Северцева в трех томах. Олег Северюхин
их. Вещи, что у них были, по приказу батюшки сожжены были, а что из металла, так молотом расплющены и огне сожжены. А ты к чему этот разговор завел? – спросил он, подозрительно прищурившись на меня.
– Ты перстень мой рассматривал? – спросил я Симеона. – Видел, что на нем написано и что там за изображение на печатке? И еще скажи, сильно мой латинский язык отличается от языка италийского? А одежда моя тебе когда-нибудь встречалась?
– Ну, видел, – сказал Симеон, – язык у тебя намного понятнее, чем у италийцев. Перстней я таких не видел, но тяжелый он и стоит дорого. Если его продать, то целый год жить можно. Одежда не встречалась, но когда я был молодым учеником, то учили мы латынь и видел я старинные рисунки от древнего Рима и люди там такую же одежду носили. И ты…, – он быстро перекрестился и закрыл рот рукой.
– Да, и я оттуда же, – быстро сказал я, понимая, что раз уж взялся удивлять человека, то дивить его нужно мощно, чтобы он никуда не делся. – Ты знаешь, как убили апостола Петра?
Симеон кивнул и шепотом сказал:
– Распяли его, головой вниз.
– Я это сам видел, – подтвердил я, – и сюда я прибыл, чтобы разобраться, за что убили двух наших человек, подвергнув их жестоким пыткам. Ты мне не веришь, так я тебе докажу свою правоту и сейчас буду говорить с тобой на твоем же языке.
Я видел широко открытые глаза Симеона, который, похоже, уже был не рад тому, что связался с помощью неизвестному человеку, но как говорится – назвался груздем, полезай в кузов.
– Не удивляйся, – сказал я ему по-русски, – никакой здесь чертовщины или нечистой силы нет. Я тебе как-нибудь расскажу то, что нам известно о верованиях наших предков и о Христе, которому мы все вместе поклоняемся.
Я встал и перекрестился на иконку Спаса в углу горницы.
Симеон тоже встал рядом и перекрестился со мной.
Посмотрел на меня и сказал:
– Вижу, что православный, щепотью крестишься. А у нас раскольники речи смутные ведут, мол, щепоть есть кукиш, раздвинь пальцы, большой сунь меж ними. А еще говорят, что Иуда соль брал щепотью и, мол, только иуды щепотью крестятся.
– Было бы у них ума поболее, так не говорили бы так, – сказал я, – главное не в том, как ты крестишься, а как ты в Бога веруешь. Вон, католики двуперстием крестятся, а вот разделились же на католиков и протестантов и еще воюют между собой. Давай думать, как мне на улице показываться. Зови меня Андрей, прозвищем Северцев. Пусть буду я твоим свойственником, который в годы молодые запропал, ушел в земли чужие мир посмотреть и вот сейчас объявился. Буду тебе бумаги переписывать, грамоте обучен, язык латинский знаю, другим языкам учиться буду, потом еще что-нибудь придумаем для прославления Руси во всем мире. Как?
– А давай, – и Симеон с размаху хлопнул по моей руке.
Дарья с детьми испуганно смотрела на нас из хозяйственного закутка.
– Поняла, Дашка? – сказал ей Симеон. – Свойственник