Задроты (продукт книжный, содержащий буквы, с заменителями смысла и сюжета, с персонажами идентичными натуральным).
на себя, ты ни при чем.
Лиза расслабляется в его руках, и он нежно целует ее лицо.
От этих мыслей у Лизы появилась истома. Она помолилась и довольно быстро уснула.
В суровой школьной реальности все оставалось втуне. Данил дружил сначала с длинной тощей выдергой из класса на год старше. Потом влюбился в Машу, девчонку из лизиного класса. Вполне половозрелую особь с веснушками и вздернутым носом. Если бы кто-нибудь спросил сейчас Лизу, что такое любовь, она, не задумываясь, ответила бы, что это тоска и страдание.
В школе Лиза была активна, ее считали выскочкой, она много раз находила повод заговорить с Данилом по разным школьным вопросам, Данил от общения не уклонялся, но, разговаривая, совершенно не желал с ней флиртовать. При этом охотно заигрывал с одноклассницами, у которых уже выросли сиськи. Лизе же досталась роль заучки, у которой можно спросить что-то непонятное или просто списать.
Лиза несколько раз писала Данилу анонимные записки, меняя почерк, и передавала их через почтовую систему класса, то есть просто по партам. Записки ни разу не дошли до Данила, поскольку не одна Лиза была влюблена в него, и конкурентки, коих было две по пути следования почтового отправления, пресекали доставку или заменяли лизины записки своими.
Когда любовь к Данилу немного отпустила лизину эндокринную систему, Лиза решила, что ее неуспех в личной жизни связан с недостаточной системностью требований к мужскому полу. Она разработала для себя памятку с определением, что значит хороший мальчик и каких правил нужно придерживаться. Она верила, что из этих правил явится мужчина мечты.
Знакомство с Гошей
18 апреля 1994 года Лиза шла в ДК Железнодорожников, обходя грязные лужи и просто исконную грязь. Один раз пришлось перепрыгнуть грязный ручей. Лиза шла через частный сектор, который в Найске был представлен весьма широко. Он спешила на проповедь. Нет, она не опаздывала, просто не любила приходить, как все, за пять минут до начала, и суетиться в гардеробе и холле. Да и сидеть она любила на первых рядах. Служба начиналась в 10 утра. Город был по–весеннему шумным. Лаяли собаки, проезжали машины, играла музыка, где-то работала пила, на железном мусорном контейнере передними копытами стояла молодая корова и ела содержимое контейнера.
Лиза подошла к входу в Дом культуры. Дверь была тяжелая двустворчатая. Работала, как это принято, только одна половина. Она потянула дверь на себя и вошла внутрь. Подошла к гардеробу. Там скучала невысокая женщина лет пятидесяти пяти.
– Здравствуйте, Галина Сергеевна.
– Здравствуй, Лиза.
Лиза увидела завхоза Дома культуры, который шел через холл куда-то в сторону помещений с реквизитом.
– Здравствуйте, Иван Филимонович!
– Здравствуй, – буркнул в ответ завхоз. Иван Филимонович втихую недолюбливал тех, кто ходил на проповеди, за глаза называл их «аллилуйщиками».
Лиза отдала гардеробщице пальто, получила номерок. Народу на проповеди ходило не то чтобы много, и собирались единомышленники не в основном зале, а в боковом, вместимостью человек на сто.
Лиза