Преступная история США. Статуя кровавой свободы. Лев Вершинин
«победы» Нокс направил Шепарду в Спрингфилд крайне неспокойное послание, требуя максимально усилить охрану арсенала, а Линкольн поставил перед подчиненными задачу любой ценой задержать Шейса. Был опубликован и распространен список «главных преступников», за которых – «живыми или мертвыми» – предлагалось солидное вознаграждение от властей и «приз от некоторых состоятельных патриотов». Вместе с тем власти понимали, что перегибать палку не стоит: силами милиции учинять репрессии не получилось бы, а «волонтеров» фермеры ненавидели, и попытка использовать их в качестве карателей, против чего они не возражали, могла спровоцировать взрыв. К тому же брожение распространялось, «регуляторы» появились в Коннектикуте, Вермонте и Нью-Йорке, где их отродясь не бывало, и ни в марте, ни в апреле покончить с мелкими отрядами повстанцев, атакующими места расположения «волонтеров», не удалось. В конце марта губернатор Боуден, успевший за месяц до того сообщить в Филадельфию о полной победе, вынужден был признать, что «в пограничных графствах дух восстания по-прежнему силен». Линкольну приходилось лавировать. В его приказах категорически запрещалось «проявлять впредь жестокость», предписывалось «быть отныне уважительным с дамами», а также «обеспечить безопасность пленным, даже взятым на поле боя, а тех, кто обязуется не принимать далее участия в смуте, впредь до суда, распустить по домам под честное слово».
Оценив все это, многие повстанцы, устав от безнадежной борьбы, выходили из леса и присягали, однако были и такие, кто и в мае уступать не собирался. «Их дело было правым, но безнадежным, – пишет Уильям Дайер. – Они боролись за свои права так же стойко, как те фермеры-бойцы, которые сражались против англичан у моста в Конкорде, да если говорить начистоту, они и были теми самыми фермерами, сделавшими Америку независимой». Это, однако, было уже мужеством отчаяния: в Бостоне вербовали все новых и новых «волонтеров», постепенно отводя ненадежную милицию, и шансов у бунтовщиков не было никаких. После объявления властями о начале суда над «чертовой дюжиной негодяев» – командиров армии Шейса, плененных в стычках, в Спрингфилд, к изумлению очень многих, приехал из Вермонта сам Капитан, потребовав судить его вместе с подчиненными. В просьбе не отказали: вожаков, включая Шейса, приговорили к смертной казни через повешение, около двух сотен активистов «предательского мятежа» получили более мягкие меры наказания. Правда, рядовых повстанцев, присягнувших, что впредь бунтовать не станут, в соответствии с гарантиями Линкольна, распустили, не наказывая.
Казнить нельзя помиловать
Далее началась политика. «Владельцы независимости» были напуганы не на шутку, по свидетельству месье Оттона, французского поверенного, они даже не скрывали «крайней озабоченности», и почти все, в том числе и самые-самые демократы, – кроме Томаса Джефферсона, считавшегося, да и бывшего, крайним радикалом, – настаивали на «самых жестких мерах». Лучше всех выразил общие