22 шага против времени. Валерий Квилория
ладонями за щеки.
– Батюшки светы! – только и сказала она.
Перед ней стоял всё тот же незнакомый мальчик, но какой! На нём сидел, словно влитый, мягкий кафтан[3] из красного бархата, затянутый в талии шарфом. Такого же кроя панталоны[4] были подвязаны чуть ниже колен золотистыми завязками, ниже шли чулки в чёрно-белую полоску. На ногах обновлённого Шурки блистали широкими пряжками туфли, а под мышкой был зажат длинный хлыст с тонкой кисточкой на конце. На голове Захарьева красовался белый напудренный парик. Треугольную шляпу он держал в картинно отставленной руке.
– Шурка у нас настоящий волшебник, – пояснил Лера.
Тот между тем прищурился, окидывая Леру взглядом от кроссовок до стоящих дыбом вихров.
– Ну-ка, крутанись, – попросил.
Стопочкин обернулся через левое плечо и превратился в такого же лощёного господинчика. Только одет он был в фиолетовый с отливом фрак и цилиндр. Ноги его облегали высоченные мягкие сапоги, которые охватывали и колени, и половину бёдер.
Варя в испуге попятилась, но тут Шурка дотронулся хлыстом до её домотканого сарафана, и он вдруг стал изящным шёлковым платьем.
– Боже мой! – всплеснула руками Варя. – Вы и вправду чаровник!
– А теперь, сударыня, – подставил ей согнутую в локте руку Шурка, – проводите нас к вашему барину, а заодно расскажите нам с графом Леркендорфом, что тут у вас происходит.
Варя нерешительно взяла Шурку под руку, а потом и Леру, который уже подхватил лукошко с ягодой. Неспешным шагом троица двинулись по саду. Но не туда, где пел печальный хор, а обратно, откуда мальчишки только-только пришли.
– О чём вам поведать? – говорила дорогой Варя. – Живём мы в сельце…
– В деревне, значит, – уточнил Лера.
– Нет, в сельце, – упрямо мотнула головой девушка. – Церкви у нас своей нет, вот и сельцо. А к Богу на поклон да детей малых крестить ходим в господскую церковь, что в усадьбе. Так исстари повелось. Ихний батюшка позволяет.
– Сельцо ваше, наверное, маленькое? – догадался Шурка.
– Невеликое, – подтвердила Варя. – Семь дворов, покудова семью нашу не распродали.
Вспомнив о своём горе, девушка вновь всплакнула.
– Да брось ты, – подбодрил её Шурка. – Неужели нельзя взять и уйти от вашего барина?
– А чего ж нельзя, – утёрла слезу Варя, – можно. Но ежели поймают, то непременно выпорют нещадно и на стул посадят.
– На какой стул? – не понял Шурка.
– Обычный стул. Да токмо[5] на шею виновному надевают широченный ошейник из кованого железа. Запирают на замок, а ключ у самого барина хранится. К ошейнику железная цепь приделана. Длиной не более двух аршин.
– Сколько это по-нашему? – посмотрел на друга Лера.
– Почти полтора метра, – подсказал всезнающий Шурка. – В одном аршине семьдесят один сантиметр и двенадцать миллиметров.
– Сразу видно – чужеземцы, –
Кафтан – старинная мужская долгополая верхняя одежда.
Панталоны – короткие узкие штаны.
Токмо (устаревшее) – только.