Я отвечаю за все. Юрий Герман
еще к тому же и прост, и храбр, и легок с людьми, конечно, привлекало к нему сердца. И теперь зал шумел опасным шумом.
– Студент Саинян имеет слово, – позвонив в звонок, произнес проректор, неплохой в прошлом хирург и суровый человек. – Сколько вам нужно времени?
– Два часа.
Елкин все еще занимал кафедру. Он не уходил. Не сдавался.
– Прошу вас, – сказал проректор.
Не такой уж был дурак профессор Елкин, чтобы так, зазря, распрощаться со своим авторитетом. А покинуть кафедру – это рискнуть авторитетом.
Вагаршак медленно пошел по проходу.
Елкин совсем разорался.
Он не предоставит трибуну человеку чуждых взглядов. Он считает более чем легкомысленным давать слово Вагаршаку.
Но Саинян все шел и шел к нему – высокий, худой, с недобро мерцающими зрачками.
Тогда Иван Иванович протянул короткие ручки к проректору, заклиная его проявить мужество в эти минуты. Покончить с проявлениями либерализма и ударить кулаком – вот чего он просил. На словах «ударить кулаком» профессор Елкин поперхнулся и закашлялся – с ним это не раз случалось и на лекциях, тогда студенты внимательно приглядывались, не хватит ли любимого профессора кондрашка. Пожалуй, следовало использовать этот кашель, и профессор Елкин, театрально пошатываясь, пошел к столу, за которым сидел проректор. В аудитории на весь этот спектакль реагировали бурно, хихикая без стеснения. Злой и сконфуженный тем, что студенты его разгадали, Иван Иванович теперь уже совсем нарочно кашлял, только чтобы помешать своему врагу Саиняну.
Но сколько можно было здесь кашлять?
Вагаршак терпеливо пережидал.
И его терпение тоже веселило студентов.
– Ну что ж, – наконец заговорил Вагаршак, – профессор Елкин хотел, чтобы я говорил конкретно. Я и буду говорить только конкретно, буду говорить о том, какие у нас у всех долги перед воюющей от Баренцева до Черного моря Советской Армией.
И, задумавшись на мгновение, он привел пример, вкратце сводившийся к следующей формулировке: ни в одной из воюющих армий не существует столь совершенной системы оперативного лечения раненных в живот, как именно в нашей Советской Армии. Так вот, известно ли здесь, в институте, чем именно отличается наша система оперативного лечения раненных в живот от иных систем? Речь идет, разумеется, о современном лечении, а не о том, которое рекомендуется старыми книгами.
Елкин опять крикнул:
– Вы что, нас экзаменовать собрались?
– К сожалению, мне не дано это право, – без лишней скромности заявил Вагаршак.
Проректор негромко постучал костяшками кулака по столу.
Саинян вежливо поклонился и извинился:
– Простите, Николай Николаевич, я не имел в виду преподавательский состав. Я ответил на вопрос профессора Елкина. И только на его вопрос.
– Продолжайте! – велел проректор.
– Суть нашей системы заключается в том, что наши медицинские учреждения приближены к действующим войскам настолько