Лея Салье. Алексей Небоходов
верхний ящик. Там, среди старых квитанций и мелочей, лежал конверт. Тяжёлый, толстый, но одновременно пугающе лёгкий, если задуматься, на что его придётся потратить.
Она вынула деньги, быстро пересчитала и сунула их в сумку. Задержалась на мгновение, будто решая, правильно ли поступает, но уже знала ответ.
Дорога до отделения полиции показалась длиннее, чем была на самом деле. Жара висела в воздухе, люди двигались медленно, растворяясь в тени. Здание отделения выглядело так же, как всегда, но сегодня оно казалось ей ещё мрачнее.
В коридоре пахло несвежим кофе и табаком. Татьяна прошла мимо нескольких полицейских, их взгляды были безразличными. Она подошла к нужному кабинету, задержала дыхание и постучала.
– Входите.
Дверь открылась туго, со скрипом. За столом сидел следователь – мужчина лет сорока, с тяжёлым взглядом и ленивыми движениями. Он даже не сразу поднял глаза, продолжая крутить в руках авторучку.
– Чем могу помочь?
Татьяна не села.
– Дело моей дочери, – сказала ровно. – Я хочу его закрыть.
Он приподнял бровь, наконец взглянув на неё с усмешкой.
– Это вам не рынок, – протянул он, барабаня пальцами по столу. – Тут не торгуются.
Она не ответила, а просто достала конверт и положила перед ним. Следователь хмыкнул, лениво наклонился вперёд и заглянул внутрь.
– Недостаточно.
– Это всё, что у меня есть.
– Жаль. Значит, девочка пойдёт по делу.
Он откинулся в кресле, закурил, наслаждаясь своей властью. Татьяна не двигалась.
– Вы уже получили своё, – её голос звучал ровно, почти бесцветно. – Этого хватит.
Он смотрел на неё долго, потом усмехнулся, снова заглянул в конверт, будто проверяя что—то. Затем, медленно, театрально спрятал его в стол.
– Ладно. Бумаги уйдут в архив.
Татьяна задержалась на мгновение, но потом развернулась и вышла.
К вечеру обвинение с Лены сняли. Мать вернулась домой медленно, почти волоча ноги. Сумка с пустым кошельком, в котором ещё утром лежали деньги, казалась тяжелее, чем была на самом деле. Воздух в подъезде был спертым, с запахом плесени и старых обоев. Лестничные пролёты тянулись бесконечно, и с каждым шагом она чувствовала, как в груди копится что—то тёмное, разрастающееся, давящее изнутри.
Дверь в квартиру открылась с привычным скрипом. Внутри было тихо, только слабый сквозняк шевелил занавески на кухне. Лена сидела за столом, неподвижная, со взглядом, устремлённым в пустоту. Она не обернулась и не шевельнулась, когда мать вошла и закрыла за собой дверь.
Татьяна прошла в комнату, остановилась у комода, потянулась к верхнему ящику. Дерево под её пальцами было тёплым, словно живым, но при этом пропитанным холодом. Она выдвинула ящик и достала старый кожаный кошелёк, потрескавшийся по краям. Он ещё хранил запах чужих рук – когда—то Андрей держал его в кармане, когда—то в нём были деньги на чёрный день, которые так и не стали спасением.
Она открыла его и замерла. Пустота. Совсем