Путешественница. Диана Гэблдон
десен ребенка, вцеплявшихся в грудь с неутолимой жадностью.
Не отрываясь от груди, Фрэнк опустился на колени, и на меня накатила волна нежности, какую, как мне подумалось в тот миг, мог ощущать Господь при виде поклоняющегося Ему народа. Пелена усталости заставляла меня воспринимать все происходящее в замедленном темпе, как будто мы находились под водой. Руки Фрэнка двигались медленно, словно колышущиеся в подводных течениях морские водоросли. С требовательной, настойчивой нежностью морской волны они подняли меня и уложили, словно на прибрежный песок, на коврик детской. Я закрыла глаза, отдаваясь на волю этой волны.
Парадная дверь старого пасторского дома открылась со скрипом ржавых петель, возвестив о возвращении Брианны Рэндолл. Роджер моментально вскочил на ноги и устремился в холл на звук девичьих голосов.
– Фунт самого лучшего сливочного масла – вот что ты велела мне спросить. Я так и сделала. Ну а что, если бы я попросила не самого лучшего, а?
Брианна передавала пакеты Фионе, смеясь и разговаривая одновременно.
– Ну, если ты купила его у того старого негодника Уиклоу, так оно не то что не самое лучшее, но самое худшее, – перебила ее Фиона. – О, да ты прихватила и корицу, вот это здорово! Тогда я испеку булочки с корицей. Хочешь посмотреть, как я их делаю?
– Да, но сперва я хочу поужинать. Умираю с голоду!
Брианна встала на цыпочки, с надеждой принюхиваясь к ароматам, доносящимся из кухни.
– И что там готовится? Случайно, не знаменитый шотландский хаггис – ливер в телячьем рубце?
– Хаггис! Ну и глупышка же ты, англичаночка! Весной хаггис не готовят! Мы готовим его по осени, когда режут скот.
– Значит, я англичаночка? – Похоже, Брианна пришла в восторг от этого словечка.
– Ну конечно, глупышка. Но я все равно тебя люблю.
Фиона рассмеялась, глядя снизу вверх на Брианну, которая возвышалась над миниатюрной шотландской девушкой почти на фут. Рядом с очаровательной пухленькой девятнадцатилетней Фионой стройная высокая Брианна походила на резную готическую статую. Длинный прямой нос и светящиеся под стеклянным куполом золотисто-рыжие волосы усиливали впечатление: казалось, будто она сошла со страниц средневекового манускрипта, украшенного столь живыми и яркими рисунками, что для них и тысяча лет – не время.
Роджер заметил, что стоявшая рядом с ним Клэр смотрит на дочь с выражением, в котором были перемешаны любовь, гордость и что-то еще – может быть, воспоминания? Он понял с легким потрясением, что Джейми Фрэзер, должно быть, отличался не только огромным ростом и рыжей шевелюрой викинга, но, скорее всего, и мощной аурой, что и передал своей дочери.
Это весьма примечательно, подумал он. Вроде бы Брианна не говорила и не делала ничего необычного, но привлекала к себе людей, не прилагая к тому ни малейших усилий. Было в ней нечто притягательное, почти магнетическое, вовлекавшее каждого в ее орбиту.
Как, например, сейчас притянуло его. Брианна обернулась, улыбнулась ему, и он, сам не заметив как, оказался так