Путешественница. Диана Гэблдон
собранные покойным преподобным Уэйкфилдом материалы, касающиеся якобитских тайн.
– Он там, – тихо произнес Роджер. – В тюремных реестрах. В документах, представляющих собой подлинные свидетельства. Неужели вы так и не поняли? – спросил он снова, обернувшись ко мне. – До сих пор мы если и узнавали о нем что-то, то из воспоминаний, в достоверности которых нельзя быть уверенным. Но стоило ему попасть под суд и в тюрьму, как его биография стала частью письменной истории. Его имя попало в исторические документы, и где-то там мы его обязательно найдем!
– И узнаем, что случилось с ним потом, – выдохнула Брианна. – Когда его выпустили.
Роджер плотно сжал губы, чтобы отсечь альтернативу, пришедшую ему на ум, так же как и мне: «или когда он умер».
– Да, это верно, – сказал он, взяв Брианну за руку и одновременно встретившись взглядом со мной. – Когда его выпустили.
Спустя неделю вера Роджера в документы оставалась неколебимой. Этого нельзя было сказать о стоявшем в кабинете преподобного Уэйкфилда столе восемнадцатого века, тонкие ножки которого тряслись и тревожно скрипели под непривычной тяжестью.
Обычно на поверхности стола размещали лишь маленькую настольную лампу и собрание мелких артефактов, принадлежавших преподобному, но теперь нагрузка на него невероятно возросла, поскольку все остальные горизонтальные поверхности кабинета уже были переполнены бумагами, журналами, книгами и пухлыми конвертами из антикварных обществ, университетов и научно-исследовательских библиотек со всей Англии, Шотландии и Ирландии.
– Если ты положишь на него еще одну страницу, он развалится, – заметила Клэр, когда Роджер беспечно потянулся, собираясь положить на маленький инкрустированный столик еще одну папку.
– А? Да, верно.
Движение осталось незавершенным: некоторое время он озирался, тщетно высматривая свободное место, и, отчаявшись, положил папку у своих ног.
– Я только что закончила проверять Уэнтуорт, – сказала Клэр, указывая ногой на шаткую стопку, громоздившуюся на полу. – Мы уже получили записи Бервика?
– Да, только сегодня утром. Но куда же я их положил?
Роджер обвел растерянным взглядом комнату, напоминавшую Александрийскую библиотеку во время разграбления, прямо перед тем, как был поднесен первый факел, и потер лоб, пытаясь сосредоточиться. После того как он целую неделю по десять часов в день пролистывал написанные от руки реестры, письма, записные книжки и дневники англичан в поисках любого официального упоминания о Джейми Фрэзере, Роджер чувствовал, что глаза словно запорошило песком.
– Голубой конверт, – произнес он. – Точно помню эти бумаги, и голубой цвет особо отложился в памяти. Я получил их от Макаллистера, профессора истории из Тринити-колледжа в Кембридже, а у них там в ходу эти большущие светло-голубые конверты с гербом колледжа. Может быть, Фиона его видела? – Он подошел к двери кабинета и позвал через коридор: – Фиона!
Несмотря на поздний час, свет в кухне продолжал