Леди Шир. Ива Михаэль
ни отвела свой взгляд в сторону. Далее продолжать расспрашивать Марту уже не имело смысла. Одна из монахинь расплакалась и тянула руку к Марте, как к святой, чтобы погладить её.
– Нагрейте воды, её надо искупать, и пусть идёт на урок, – распорядилась настоятельница и поспешно ушла.
К обеду у Марты страшно разболелась голова, в столовой она так и не притронулась к еде. Ужинать она тоже не стала и попросилась пойти лечь спать раньше других. К ночи у Марты поднялась температура, начался жар. Марта бредила во сне. Ночная сиделка это услышала, пригласили врача. Врач сказал, что у Марты развивается какая-то простуда: ангина или кашель или ещё что. Врач оставил на тумбочке горькую микстуру тёмного цвета, сказал, что надо принимать её три раза в день. Но никакой простуды у Марты так и не развилось: ни ангины, ни кашля. Марта просто продолжала лежать в постели изо дня в день, ничего не ела и ни с кем не говорила. Первые несколько дней температура у Марты продолжала оставаться высокой, лицо горело, и на лбу постоянно выступал пот. Потом жар постепенно прошёл, и Марта стала бледной, бледнее и худее чем всегда. Настоятельница решила, что это легкая простуда из-за того, что Марта промокла под дождём, и решила не сообщать об этом её отцу. Но Марта продолжала оставаться в постели, у неё не было желания вставать, она ничего не ела и ни с кем не разговаривала. Настоятельница решила не трогать её какое-то время, потом еще какое-то время, но изо дня в день ничего не происходило: Марта лежала молча в своей постели и большую часть времени просто спала, и уже после того как настоятельница использовала все известные ей способы воздействия на человека, Марта вдруг спросила:
– А где Шир?
Лицо настоятельницы окаменело, она не хотела больше слышать даже имени этой женщины и уж тем более от одной из своих воспитанниц.
– Шир здесь больше не работает, – медленно, сдерживая гнев, сказала настоятельница, а потом, чтоб не было других вопросов, добавила, – Шир захотела другую работу, не в монастыре, где именно – нам не известно.
И если б настоятельница не поспешила уйти, то наверняка бы увидела, что Марта плачет. Марта не поверила в то, что Шир оставила её здесь в монастыре, а сама пошла на другую работу. «Наверно, она умерла, – подумала Марта, – такое бывает со взрослыми, или с ней что-то сделали, что-то очень плохое».
Ночью у Марты опять был жар, опять приходил доктор. Он смотрел Марте горло, слушал её через трубку и пожимал плечами. Всё что он мог посоветовать, это уговорить Марту начать есть или даже кормить насильно. Марта согласилась съесть завтрак, после чего её стошнило, и тогда настоятельница приняла решение: обо всём рассказать отцу Марты, не упоминая при этом имени Шир.
Письмо от настоятельницы ожидало Эдуарда дома, на его рабочем столе. В последнее время письма из монастыря приходили редко, и чаще это были просьбы о пожертвовании. Обучение при монастыре считалось бесплатным. Воспитанниц было не больше двадцати, иногда бывало немногим больше десяти. Настоятельница любила повторять, что воспитание детей для неё Божественная миссия, выполняя которую она не ждёт