УАЗдао. или дао, выраженное руками. Павел Сергеевич Иевлев
рядком на корточках над корытами – не то с керосином, не то с соляркой, – и отмывала снятые железки от грязи и масла большими кистями-макловицами, предавая чистые следующей команде, с грудой ветоши вокруг, которые протирали детали насухо и складывали, сортируя, в ящики. Целый антиконвейер, примитивно, но эффективно организованный. Мне сразу подумалось, что у Валидола должен быть ещё какой-то канал сбыта. Не для геморройного ряда этот масштаб, там и сотой доли не продашь.
Все работники Валидола оказались небольшого росточка, я со своими средними метр восемьдесят смотрелся среди них, как пятиклассник в детском саду. Не пигмеи или бушмены, не карлики и не лилипуты – но мелкий, щуплый народец. Все черноволосые, все без бороды или усов, все с тем неуловимым, но очевидным между собою сходством – диаспора, как есть, хотя черты лица, скорее, европеоидные и кожа светлая – там, где не измазана в отработке. Если по одному взять, затеряется на улице, внимание не привлечёт – мало ли малорослых людей, – а собрать вместе, так и не перепутаешь – другой народ, не русский. Да и работают как-то не по-нашему – никто не шляется, не перекуривает, не филонит и не отдыхает. Так и мелькают руками, только инструменты звякают. И даже провожая меня глазами до спрятавшейся в глубине сооружения лесенки в каморку Валидола, никто из них не отвлёкся и инструмента не опустил. Хотя смотрели все дружно, буквально пялились, как будто я жираф какой. Мне аж нехорошо как-то стало от этих взглядов – может и эти от меня чего-то хотят? Все разом?
Металлическая сварная лестница вывела на второй ярус, где небольшая каморка-бытовка имела обращённое на Гаражище окно. Вид специфический, но не лишённый некоторого даже величия – с этой точки панорама разномастных крыш казалась бесконечной, уходящей куда-то за горизонт. Вполне можно было представить, что это полотно так и идёт вдаль, нигде не заканчиваясь. Мир Гаражища. Валидол отмывал под рукомойником измазанные в масле руки, пользуясь для этого советской ядрёной щелочной дрянью – ну, этой, знаете, белой пастой в пластиковых банках цвета говна. Где только и нашёл такой раритет! Отмывает-то она всё на раз, спору нет, но при этом такая едкая, что ей можно травить стекло. Малейшая царапина на коже об этом немедля напомнит.
Я тем временем осмотрелся. В каморочке помещался продавленный диван, три кухонного образца табурета, такой же, из крытого пластиком ДСП, стол, колхозного вида рукомойник с ведром и тумбочка с дачной газовой плиткой в две конфорки, подключённой к маленькому баллону. Обстановочка более чем спартанская, но отчего-то мне показалось, что тут Валидол и живёт. Кстати, к стене был прилеплен чугунный радиатор водяного отопления – похоже, тут всё действительно капитально обустроено. По тому, как Йози привычно устроился на диване, было понятно, что он тут частый гость – ну, да я уже и не сомневался. Кто б другой мог бы и запараноить – заманили, мол,