Монстры Лавкрафта (сборник). Антология
Я отстранился, напрягся и бросился на нее. Меня окутал запах гниения, висящий в воздухе. В прыжке я будто бы остановился, и что-то лопнуло, как мыльный пузырь…
Я был глубоко-глубоко в море, стоя всеми четырьмя лапами на покрытом слизью каменном полу у входа в какую-то крепость, построенную из огромных грубо обработанных камней. Камни источали бледный, мерцающий в темноте свет, напоминающий призрачное свечение стрелок часов.
Из моей шеи сочился сгусток черной крови.
Мадам Изекиль стояла на пороге передо мной. Теперь она была шести, может, даже семи футов[15] в высоту. На костях ее скелета висела плоть – изъеденная и обглоданная, а шелковые одежды превратились в водоросли, плывущие в холодной воде этих глубин без сновидений. Они скрывали лицо, словно мертвая зеленая вуаль.
На поверхности ее рук и на плоти, торчащей из грудной клетки, росли моллюски.
Я чувствовал себя раздавленным. Я больше не мог думать.
Она подошла ко мне. Водоросли, окружающие ее голову, раздвинулись. Ее лицо выглядело так, что вы не стали бы такого есть, если бы вам подали его в суши-баре. Оно было испещрено присосками, колючками и развевающимися отростками морских анемонов[16], но я знал, что где-то посреди всего этого скрывается ее улыбка.
Я оттолкнулся задними лапами. Мы встретились там, в глубине, и стали бороться. Было очень темно и холодно. Мои челюсти сомкнулись на ее лице, и я почувствовал что-то разорванное и изношенное.
Это был почти как поцелуй, там, на ужасной глубине…
Я мягко приземлился на снег. В челюстях у меня оказался шелковый шарф.
Другие шарфы падали на землю. Мадам Изекиль нигде не было видно.
На снегу лежал серебряный нож. Промокший, я стоял на четвереньках в свете луны и ждал. Затем отряхнулся, разбрызгивая повсюду морскую воду. Я слышал, как она шипела и трещала, попадая в огонь.
У меня кружилась голова, я был очень слаб. Я сделал глубокий вдох.
Внизу, в бухте, виднелись люди-лягушки. Как мертвые, они болтались на поверхности моря. Какое-то время они плыли на волнах туда и обратно, затем извивались и прыгали друг за другом, шлепаясь в бухту и исчезая в море.
Послышался крик. Это был рыжеволосый бармен, продавец алюминиевой обшивки, который таращился на ночное небо, на плывущие облака, закрывающие звезды, и кричал. В его крике были ярость и разочарование, и это меня испугало.
Он поднял нож с земли, вытер снег с рукоятки, а кровь с лезвия стер своим пальто. Затем взглянул на меня. Он плакал.
– Ты, ублюдок, – проговорил он, – что ты с ней сделал?
Я бы ответил ему, что ничего я с ней не делал, что она по-прежнему на страже в глубине океана, но я больше не мог говорить – только рычать, выть и реветь.
Бармен плакал. От него несло безумием и разочарованием. Он поднял нож и побежал ко мне. Я отошел в сторону.
Некоторые люди просто не в силах приспособиться даже к самым незначительным переменам. Бармен споткнулся и сорвался со скалы в пустоту.
В свете луны
Соответственно, 182 и 213 см.
Актинии, или морские анемоны, – отряд морских стрекающих из класса коралловых полипов.