Откуда приходят люди в этот мир?. С. Д. Добрунов
опухоль спрятана за костями черепа, но мы планируем и стереотаксис… Да, но это уже наши, так сказать, технические проблемы… Катя уже сама подписала согласие на химиотерапию, от вас зависит забота, внимание, ну и, конечно, любовь! На этом пока всё, – Игорь Валерьевич вопросительно взглянул на профессора. Тот только кивнул головой и молча развёл руками, встал из-за стола и проводил Глеба до двери. Лечащий вышел следом, а профессор остался.
– Я много лет работаю с такими больными, тактика общения с родственниками разная и зависит от каждого конкретного случая, – продолжил на ходу Игорь Валерьевич, – но вам нужно говорить правду, это я чувствую, по опыту. Катя – бесперспективная больная, в лучшем случае – год… Год у неё остался. Это прогноз на сегодняшний день, но завтра он может быть уже другим. Это страшная болезнь, перед которой человечество бессильно. Бессильно пока. Я бы на кол посадил того, кто это с ней сделал. Тех пьяниц… извините, но мне сюда, – Попов показал направо, – а вам туда, там пост, и вас проведут к ней. Пожалуйста, вселяйте в неё веру, надежду и любовь! – и он быстро зашагал дальше по своим делам.
Катя
– Сюда! – сказала пожилая медсестра, проводившая Глеба от сестринского поста до палаты, указывая рукой на закрытую дверь. Повернулась и ушла назад.
Глеб постоял в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу, открыл дверь, заглянул в палату. Палата была большая, но только три койки стояли с одной её стороны. На средней лежала Катя. Глеб сразу её узнал по каштановым волосам, рассыпанным по подушке. Она спала. Глеб, осторожно ступая, вошел. Две другие койки были пустыми, правда, на тумбочке у одной лежали толстая книга и очки. Вторая кровать – аккуратно заправлена. Подойдя к Кате, он остановился возле задней спинки кровати, поправил съехавший набок накинутый ему на плечи медицинский халат. Пахло больницей. В окна радостно светило солнце, через приоткрытую форточку доносилось пение птиц. Там, за этой стеной, жизнь входила в лето и, набирая обороты, утверждала свою власть над всем на этой планете: деревья пошатывались от ветра и шептались между собой, легкие белые облака разбегались от этой власти во все стороны, уступая место летнему свету, проявлявшему эту власть… А перед ним лежала Катя, до шеи укрытая простыней, поверх которой простирались её тонкие детские руки. В локоть левой вколота была игла, и через неё по красной резиновой трубочке, разделённой посередине стеклянным баллончиком, капало лекарство. Венки на кистях были напряжены, и Глеб опять ощутил их упругость, будто прикоснулся к ним только что. Лицо у Кати было бледным, капелька пота просвечивалась сквозь челку на лбу, поперечная складка была разглажена и не заметна сейчас, но Глеб ощутил и эту складку. Глаза закрыты и светлые ресницы двигались чуть-чуть при каждом вдохе. Глеб тут же вспомнил эти глаза, влажные и голубые до синевы, прикрытые вуалеткой фаты тогда во время последней примерки, когда