Это лучшее лето. Вадим Киреев
жить, а не существовать? Что делать, когда просто не знаешь, что делать, и никто не знает? Все рушилось, когда не находилось общего, способного объединить людей, поступки, привычки, нормы и правила, любовь…
Выйдешь на улицу из общежития и чувствуешь на себе взгляды сразу всех людей, словно на подиуме. Только по подиуму идешь – зрители тебе улыбаются с радостью, обсуждают тебя, твою внешность, одежду и так далее, а здесь же только осуждение и отчуждение во взглядах. Да и что от них ожидать, если все до такой степени обыденно? Если не могут люди радоваться девушке, которая даже в таком кошмаре пытается найти кусочек счастья? Пытается сохранить мечты и детскую сущность, по утрам бегая в наушниках по парку, по вечерам вот так прогуливаясь и веря всегда в неожиданное знакомство, в искру, что разожжет в ней жизнь. А тут же только взгляды, из-за которых стыдно, и теряется все сознание в обыденности. И не только эта девчонка так думала. Множество людей разрушались и разрушали себя, свою душу, как будто в лени или бездействии. Просто разрозненность систем семейного воспитания и школьного, неслаженность работы всех институтов: полиции, больниц, армии, – можно винить, в общем, все государство. Пока люди спят этими обвинениями своему бездействию и будут спать дальше, ища еще более высокие и трудные цели для своих обвинений, мир еще более разрушается в нас самих. Он может спастись, я даже понял как. Но это понимание пришло позже.
И пока я учился в университете, мир не хотел объединять интересами, чувствами людей, словно каждый был не на своем месте. Заходишь в университет – и все как обычно. Все куда-то спешат, ищут преподавателей, кафедры, кабинеты, бумаги какие-то. Рассказывают друг другу новое о себе и преподавателях, не успев обсудить это в социальных сетях.
– Ты презентацию подготовил?
– Неа, а ты?
Одногруппница стояла перед зеркалом, поправляясь, а я в это время разглядывал народ, мне по сути не интересный и надоевший уже своим появлением.
– Я тоже. Как оправдываться будем?
– Как всегда, Аленка разговорит преподавателя, спросит про ее любимую тему, пол пары просидим, а там забудется или времени не хватит.
– Ну да, Аленка может. Прошлую пару вообще всю проговорили, верней, преподаватель рассказывала что-то.
– Меня не было.
– Ты как всегда. Где был?
– Да домой ездил.
– Ясно.
– У нас, кстати, по «Клинике» преподаватель столько назадавал, не знаю, как все сделаем.
– Скинешь задания в «Контакте»?
– Ага, если не забуду, – сказала Оксанка, заходя в аудиторию.
Разговоры на переменах и сидение на парах не отвлекали от бессмысленности жизни. И думалось все о том же. Как же заставить себя и других развязывать и создавать отношения, находить свой жизненный путь, несмотря на некоторую бессмысленность и никчемность, не пропадать в вечном поиске? Во всем