Все засмеялись, а Гитлер заплакал. Публицистика. Андрей Агафонов
он становился средоточием помыслов всех своих подданных и благодаря этому чудесным образом менялся, превращался в «царя-батюшку». Этой мыслью я утешился в 1993-м, когда стало понятно, что Ельцин власть не отдаст никому, пока не посчитает нужным. Посмотрим, мол, какого царя Россия сделает из Ельцина.
Сейчас, по прошествии лет, я могу сказать, что ошибался. И Солоневич – тоже. Ельцин не изменился за все эти годы. Изменилось наше отношение к нему. Причем так забавно: его возненавидели те, кто обожествлял его в начале девяностых. Он последовательно предал все политические партии, поддерживавшие его и искавшие у него ответного покровительства. Он использовал и выбросил столько политиков, сколько вообще есть в нынешнем российском истэблишменте, для достижения только одной цели – Россия должна стать демократической страной, в которой частная собственность священна и неприкосновенна, а свобода слова и неприкосновенность Конституции гарантируются лично президентом. И, когда почувствовал, что больше уже не может (тянул до последнего – преемников НЕ БЫЛО), махнул на авось царство – новым, как ему казалось, людям.
И вот когда он ушел, стало понятно – поторопился. И дело не в преемнике, а в самой России.
Реванш
Пару лет все продолжалось по инерции. Организованная преступность неизбежно встроилась в бизнес и стала бизнесом. Ребята в спортивных штанах (те, кто остался в живых после бурных девяностых) переоделись в строгие костюмы. На улицах стало спокойно. Сам бизнес приобрел цивилизованные черты и даже начал что-то производить. Закрытые заводы открываются, сменив с десяток хозяев, и начинают давать прибыль. Бесплатные газеты пестрят объявлениями о многочисленных вакансиях. Вместе с тем, социальная структура общества вновь костенеет, становится жесткой. Пробиться с самого низа сейчас так же невозможно, как было при советской власти. Есть и другие утраты: уничтожены все частные телекомпании и большая часть печатных СМИ. В обществе вновь появились темы, не подлежащие обсуждению. Регионы утеряли остатки суверенитета и беззастенчиво грабятся федеральным центром. Какой бы то ни было демократии пришел конец. Политика перестала быть публичным делом и вершится где-то в кулуарах. Не появляется новых ярких политических фигур, их место заняли серые статисты, абсолютно взаимозаменямые, сходно мыслящие и поступающие. Конституция попирается самым беззастенчивым образом, причем теми, кто должен блюсти ее превыше всего – главой исполнительной власти и думским большинством. Итоги приватизации пересматриваются явочным порядком. В тот момент, когда большой бизнес был уже готов повернуться лицом к обществу, ему дали пинка под зад.
Таким образом, все завоевания Ельцина – кроме, пожалуй, рынка товаров и услуг – оказались похерены. И это наша трагедия – в куда большей степени, чем его. Пес возвращается на свою блевотину.
Так говорил Ельцин
В 1989 году:
На вопрос –