Дежурные по стране. Алексей Васильевич Леснянский
вопрос.
– Под Кандагаром.
– А я – под Баграмом, и нас однажды предали. Вас наверняка тоже не раз предавали, и ты это знаешь. Подмоги не жди. В тридцати километрах отсюда в «зелёнке» – засада, и бэтэры не подойдут к вам. Пощади своих людей. Я даю тебе слово афганца, что в память о тех днях, когда мы воевали под одним флагом, я сохраню жизнь твоим десантникам, если ты поведёшь себя благоразумно и сдашься.
– Хорошо… Я согласен принять твоё предложение с небольшой оговоркой. Мы выйдем с поднятыми руками в том случае, если ты не только никого не тронешь из оставшихся со мной, но и оживишь солдат, которым вы перерезали глотки у моста. Надеюсь, во фляжках твоих людей есть живая и мёртвая вода… А вообще-то я не верю тем, кто преступает присягу.
– Я присягал Союзу! России я никогда не присягал! Так жду ответа от тебя, иначе плохо вам будет.
– Мой ответ – нет! Попробуй взять нас, Дзасоев!
– Жаль. Ты мне нравишься. Тем хуже для тебя. От связи с твоим командованием мои тебя отрубают. Всё. Конец связи.
Боевики обложили блокпост плотным кольцом. Смертельная петля начала затягиваться на шее безымянной высоты. Старшина Кашеваров понял, что он и его бойцы обречены.
– Ничего, сколько-нибудь продержимся, – пробурчал старшина себе под нос, подозвал Брутова и приказал: «Две красные, одну белую!»
Сигнальные ракеты взвились в небо, предупреждая кого следует, что в квадрате 333.746 по улитке два завязался бой.
– Стёпка! Круглов, твою мать! Живой? – крикнул младший сержант Волнорезов своему другу, прижавшись спиной к мешкам с песком и меняя магазин автомата.
– Я-то? А чё мне сбудется? – прозвучал ответ. – Воюем! Чё надо-то?
– Чё, чё! В очо! Пацан там чеченский с баранами! Знаю его! Кажется, Аслан! Справа внизу!
– Да вижу, вижу, Коля! Чё делать-то? Не уходит ведь! Отец ему за баранов башку оторвет-нА! Знаю этого горца-нА!
– Чё ты накаешь-нА? В штаны наложил что ли? Тащи ватман и маркер-нА! Мухой!
Круглов метнулся в палатку, где хранился провиант, взял в правом ближнем углу свёрнутый в трубочку ватман, на котором любил рисовать в свободное время, и подбежал к Волнорезову:
– Всё принёс, как ты сказал! Дальше-то чё? Рисовать что ли?
– Стёпа, ну ты баран! Внизу бараны и наверху один! Если бы ты на лекциях поменьше художествами занимался, да побольше за преподами записывал, то наверняка не оказался бы в этом дерьме! Баран! Бараном и подохнешь!
– Взаимно, Коля! Меня – живопись, а тебя семиструнная сюда завела! Говори толком!
– Пиши маркером крупными буквами: ВЫВЕСТИ ПАЦАНА И СТАДО. ОДИН – ОТ ВАС. ОДИН – ОТ НАС.
– Как думаешь – подействует? – задал вопрос Круглов, когда вывел последнее слово.
– Отделение, слушай мою команду! – вместо ответа закричал Волнорезов. – Прекратить стрельбу!
Услышав преступный приказ, старшина со всех ног бросился к сержанту. Ударив подчинённого