Все каюты проданы. Александр Юриков
Трофимов.
– Артур – идеолог, чувак с мозгами. Его на зону нельзя. Там слушать умеют хорошо. За Артура боюсь очень. Сейчас вытрясут из него все, что могут: имена, адреса, инфу о прошлых акциях, а потом накрутят на шею простыню в одиночной камере или там же найдут с перерезанными венами. Двое-трое подследственных, с которыми он якобы общался, дадут показания. Мол, не раз высказывал мысли о самоубийстве в связи с чувством огромной вины. А мы с тобой всю эту туфту прочтем в газетах. Ты их смотришь?
– Я? – Сергей растерялся и ответил честно: – Почти нет.
– Значит, даже не прочитаешь.
– А вы-то как? Вас не дергают? – осведомился Трофимов.
– Меня дернуть сложно, я мало свечусь. В Приднестровье когда-то напылил основательно, а здесь нет. Работаю с трудными подростками, даже не через наш фонд. Есть другой. Православный. Я их учу драться, а отец Николай – ты его видел – читает лекции по основам богословия. Знаешь, такой коктейль неплохо действует. – Он остановился, помолчал. – Не бросай нас. Ты нужен как раз этим вот мальчишкам, которым сейчас пятнадцать-шестнадцать. Они услышат тебя, твою музыку. Телефон оставишь? – спросил Владислав. – Над новой песней подумай. Слушатели будут! – Он забрал у Трофимова бумажку с номером телефона, четко, по-армейски развернулся и поспешил обратно, к зданию суда.
Последний вечер накануне отплытия «Ромео» шеф-повар мог провести в соответствии с собственными желаниями. Все на судне находилось в полной боевой готовности, запасы пополнены. Меню на каждый день продумано и даже распечатано. Любимое занятие гостей – облизываясь при входе в ресторан, изучать перечень блюд, которые они уничтожат сегодня. Накрахмаленный колпак готов увенчать лысеющую голову мастера горячих блюд и холодных закусок.
После недолгой внутренней борьбы он отправился в один скромный, мало кому известный клуб, расположенный рядом с гостиницей «Прибрежная». В отличие от своих собратьев он не оглушал прохожих громкой музыкой, рвущейся из полуоткрытых окон, не ослеплял неоновой вывеской. Непосвященные люди просто проходили мимо невзрачного здания, напоминающего ангар с глухими стенами и всегда закрытой дверью.
А посвященные материализовались около этой двери из темноты, недолго прихорашивались, потом нажимали на кнопку звонка и смиренно ждали своей участи.
В этом клубе действовал жесточайший фейсконтроль. На входе дежурила молодая женщина в черной униформе. Она всех видела насквозь. Во многом благодаря ей клуб с ласковым названием «Огонек» считался самым бесконфликтным и безопасным в Сочи.
Впрочем, в первую очередь эта атмосфера определялась тем контингентом, на который заведение ориентировалось. Основными его посетителями были геи.
Абдрахманов притормозил метров за пять до входа. На кнопку звонка жали поочередно двое не очень трезвых парней. На геев они ничем не смахивали. Оба одеты в какие-то пляжные обноски, с всклокоченными