Игроки с Титана (сборник). Филип К. Дик

      – Должно быть, вы правы. – Чилден попытался вспомнить, что такое у. Не японское слово. Скорее всего, китайское.

      Мудрость, решил он. Или понимание.[106] В общем, нечто очень хорошее.

      – Руки художника обладали у и позволили у влиться в эту вещь. Быть может, только он один и знает, что олицетворяет брошь. Роберт, она целостна. Созерцая ее, мы тоже получаем у. Испытываем блаженный покой, но не такой, как при любовании произведением искусства, а скорее как при взгляде на реликвию. Помнится, будучи в Хиросиме, я посетил усыпальницу средневекового святого и видел его большеберцовую кость. Но то – реликвия, а это – творение рук человеческих. И это живо сейчас, тогда как то всего лишь хранится. Медитация, продлившаяся между прошлой нашей встречей и этой, позволила мне определить ценность предмета – но ценность вовсе не историческую. Как видите, я глубоко тронут.

      – Вижу, – подтвердил Чилден.

      – Не иметь историчности, а значит, художественной, эстетической ценности и тем не менее являть собой некое эфемерное сокровище – это чудо. Именно облик жалкой, никчемной безделушки и говорит о том, что она обладает у. Ведь мы обычно находим у в самых незаметных местах, в самых непритязательных вещах, – как гласит христианская священная книга, в камнях, от которых отказались строители.[107] Кто-то угадывает присутствие у в старой трости или ржавой пивной банке с обочины. Правда, в таких случаях у заключено в самом видящем, оно имеет религиозную природу. А здесь художник вложил в предмет у, а не просто созерцал у, изначально свойственное предмету. – Пол поднял глаза. – Вы понимаете, что я хочу сказать?