Грех и немножко нежно. Анна Данилова
Многие люди находят клады, руководствуясь такими вот странными и кажущимися нереальными историями. А уж ей, самой судьбой закинутой в Зульштат, грех было не воспользоваться обстоятельствами. Да и музей как-то быстро нашелся, и Юрий Михайлович Ланг, для которого история немецких семей Зульштата – все равно что развернутая книга, которую нужно просто полистать.
Безусловно, Маша, как и всякая другая девушка на ее месте, любила производить впечатление на мужчин, пусть даже и таких, как Ланг, своей молодостью, красотой, обаянием. Она видела, какими глазами он на нее смотрел, а потому как-то сразу успокоилась. Предположила, что уж с ним-то она всегда сумеет договориться. Если не за деньги, так за пять минут близости с ним. И он, охваченный пламенем, возомнивший себя ее любовником, подведет ее прямо к семейному склепу Краушенбахов. Потом она от него избавится, как умеет избавляться только она – грубо, резко, оттолкнет его от себя так сильно, что он будет вспоминать ее как страшный сон. Найдет припасенные для подобных случаев гадкие и грязненькие слова, которые ранят его мужское самолюбие. Затем, воспользовавшись полученной от него информацией, заберет клад, да и уедет подальше от этого богом забытого городка…
Вот такой был простой план.
И он сработал. Сразу же. Ланг привел ее на кладбище, где находились руины старинных склепов, и ей важно было там повести себя таким образом, чтобы он не понял, насколько серьезно она относится к происходящему и как внимательно рассматривает поросшую бурьяном площадку в поисках надгробия или памятника (разрушенного, конечно) доктору, в имени которого, если судить по фотографии, которую ей показала тетка, имеются буквы «Ch… i… hs».
Важно было, разыгрывая сцену страшного разочарования этим участком немецкого кладбища, не выдать себя очень уж внимательными взглядами и ни в коем случае не проронить слово «доктор». Хотя именно это слово, облаченное в вопрос, мысленно адресованный Лангу «А вы не знаете имя и фамилию доктора-гинеколога, где встречались бы буквы…», вертелось на ее языке.
Возможно, она и переигрывала, прогуливаясь с недовольным видом рядом со склепами, однако своего добилась: Ланг назначил цену своей работе.
Что ж, ужин так ужин!
И вот в назначенный вечерний час она вошла в его убогий дом, провонявший гнилыми досками, прогретой старой крышей в птичьем помете, кошачьей мочой, плесенью, старыми тряпками, рыбой и прочими гадкими запахами и варевом из квартир. Запах старого дома, неистребимый ничем, даже ароматами запеченной курицы и свежего огуречного салата, составляющими ужин одинокого директора краеведческого музея.
– Машенька, как же я рад, что вы пришли! – воскликнул Ланг, наряженный в чистую рубашку, серые брюки и домашние шлепанцы. От его тщательно причесанных волос пахло шампунем.
На самом деле, подумала Маша, он мог бы воскликнуть: я и не надеялся, что вы придете!
Понятное