Катушка синих ниток. Энн Тайлер
мальчики, и большие, и маленькие. Ужинали всегда торопливо – еда как досадный перерыв в забавах, навязанный матерями. А потом вновь исчезали из дома и возвращались, лишь когда их звали спать, – потные, с прилипшими к телу стебельками травы, протестуя, выпрашивая еще полчасика.
– Могу поспорить, что и сейчас вспомню имена всех ребят в квартале, – хвастал Ред перед собственными детьми.
Не такое уж великое достижение: большинство так и остались здесь или вернулись, пожив какое-то время в других, менее достойных местах.
Ред и Меррик легко влились в детскую компанию, но их папа и мама не нашли общего языка с прочими родителями. Возможно, виной тому была Линии, слишком тихая и стеснительная. Заметно моложе Джуниора, худая и бледная, с обвислыми тусклыми волосами и почти бесцветными глазами, она обычно вся съеживалась и начинала ломать руки, если к ней обращались. Ясно, что не Джуниор всех отпугивал. Он-то спокойно беседовал с кем угодно. Говорил, говорил, говорил, пока у собеседника уши не отсохнут. Хотя, может, дело именно в этом? Люди отвечали ему вежливо, но сами предпочитали помалкивать.
Впрочем, неважно. Джуниор получил свой дом. И без устали с ним возился. Обустроил туалет в нише под лестницей, потому что, едва они въехали, понял, что одной ванной явно недостаточно, а в гостевой комнате соорудил шкафы для швейных принадлежностей Линии, поскольку гостей они никогда не принимали. Но нормальной мебели не заводили годами, деньги до последнего пенни ушли на первоначальный взнос за дом, а покупать старье Джуниор не собирался, слуга покорный!
«В нашем доме ценят качество», – заявлял он. Просто анекдот, сколько фраз у него начиналось со слов «в нашем доме». В нашем доме не ходили босиком. В нашем доме надевали парадную одежду, чтобы отправиться на трамвае в центр города. В нашем доме по воскресеньям и в дождь и в вёдро отправлялись в епископальную церковь Св. Давида, хотя Уитшенки никак не могли принадлежать к ней с рождения. По-видимому, выражение «в нашем доме» в действительности означало «в нашей семье». Эти понятия совпадали.
Одно оставалось загадкой. Сколько ни болтал в свое время Джуниор, его внуки так толком и не поняли, кто он такой. Кто в точности? Откуда? И откуда Линии, если на то пошло? Казалось бы, Ред должен иметь об этом хоть какое-то представление, а уж его сестра тем более, женщины всегда любопытнее. Но нет, оба утверждали, что ничего не знают. (Если можно им верить.) А Джуниор и Линии умерли раньше, чем их внуку исполнилось два года.
И еще: что Джуниор за человек, противный или приятный? Плохой или хороший? Непонятно. С одной стороны, от его амбиций всех коробило. Все прямо кривились, думая о том, как он рабски копировал тех, кто выше по социальному статусу. Но потом они вспоминали его стесненные обстоятельства, его заоконную тоску «мальчика со спичками» и преданность работе – в сущности, гений же – и неохотно признавали: «Что ж…»
Он был как все, говорил Ред. Противный и приятный. Хороший и плохой.
Но такой ответ никого не устраивал.
Итак, первая семейная легенда – про Джуниора: как Уитшенки поселились на Боутон-роуд.
Вторая – про Меррик.
В