Дважды отважный. Сборник рассказов. Геннадий Геннадьевич Кожемякин
СС». Это такие гады стойкие. Фанатики. Никто с ними воевать не любил. Сперва накрыли они наше наступление, а потом сами на нас попёрли, отрезая с флангов. Сидоркин – умница, вовремя это понял и стал роту выводить к своим.
Ну, остался я отход наших, прикрывать. Вот. Говорю же – немцы тогда в контратаку перешли. А мы – не готовы!
Пулемёт мне оставили, дисковый. Вот. Я сам тогда вызвался. Надо было, а то б все пропали там! Вся рота переправиться смогла, через речушку. Спаслись в основном. А я уцелел случайно, немцы боком прошли, а собак у них не было. Метров в двадцати от меня ближние были. Да. Под ракитой двое суток лежал, ноги в воде, а туловище на берегу, в высокой траве. И силы с перепугу покинули. Только водичку прихлёбывал прямо из реки, да «солитёрного карпа» руками выловил, под воду – то он не мог уйти, сами знаете, пузырь подточен…. Паразита я вычистил, а мясо-то само, у него нормальное. Его только и удалось отведать за всё это время. Так и съел сырого, а то б не дошёл до своих, сил не было. В сырой рыбе, говорят, сок особый! Силу даёт.
А как пришёл к своим – те обалдели! Мы, говорит, уже похоронку отправили и, в штаб, наградное на «Красное Знамя» – посмертно.
Я потом даже особисту доказывал, что не был схвачен немцем, он всё поверить не мог! Но не бил. Допросил, конечно.
– Смотри, говорит, таких везучих не бывает, я мол, сам теперь буду за тобой присматривать! – Лейтенант Брусникин, такой.
– Так вот и воевали! – дед, стоя перед зеркалом, всё входил в роль дающего интервью. – Многие геройствовали, по нынешним понятиям. А тогда нам казалось, – вроде своё дело делаем и ладно!
Другое плохо. Про похоронку – отозвать забыли, – не до того было, едва второй раз в котёл не угодили через неделю! Моя, и получи – похоронку. Слегла. Сразу-то не умерла, выходили, да и дочь держала, а только надорвала здоровье сильно.
С орденом, зато не забыли… Брусникин тогда говорил:
– «Красное знамя» – это после Героя, аккурат – вторая награда. А если, что не так окажется – у всех, до комдива головы полетят. И вообще – «Знамя» – офицерский орден (тоже мне – выдумали, – солдатский, офицерский!)
Вздохнёт, тут, Борисыч и замолчит.
И так это всё живо представил себе Борисыч, что слёзы навернулись. Не привык он к интервью, «юбилейный кавалер».
* * *
Сентябрь 1943 года, Расположение стрелкового батальона, Н – ского пехотного полка, гвардейской стрелковой дивизии.
Командир роты, старший лейтенант Сидоркин:
– … А что ты предлагаешь, – устную благодарность объявить ему за то что он целую роту спас ценой своей…
– Ну, во – первых, – не ценой! Он живой, как видишь! – запальчиво перебил особист. – Чудеса, прямо! Если б погиб он, посмертно – хоть Героя пиши! – отрезал Брусникин. А так – нет! Я против.
– И что?
– А ничего! Подождём. Возьмём пару языков, на неделе. У нас Акчурин, чертяка татарский, давно за линию фронта не ходил,