Соседи в полосочку. Рассказы о животных. Александр Владимирович Пшеничный
и преследуют обезумевшего от страха зверя, паля из всех стволов.
Животные почему-то не ускользают в темноту, а продолжают бежать по свету фар, обрекая себя на гибель. Кому смех, а кому и смерть.
«Охотники» съезжаются к условленному месту. Часто с молодыми спутницами. Тосты, визги, громкий смех, щелканье впустую курками. Ближе к полуночи занимают места в машинах. Двое стрелков стоят с ружьями в УАЗике, опираясь на стойку. За рулем профессиональные водилы или кто-нибудь из выпившей компании.
Стреляют ради удовольствия в приступе кровавого азарта. Убитых или раненых зайцев и лис не подбирают. Для них это мелочь, главное – охотничий азарт.
Но в эту ночь для некоторых взошла черная луна, а для нее разницы между охотниками и дичью нет. Лучи фар выхватили из темно-серой вуали убегающего зайца. У него не было уха. И бежал он странно, словно чуял спасение в темноте. Боковыми прыжками уклонялся от пуль, прижимался к левому краю светового коридора, а когда машины в азарте домчались до каменистого участка между полями, внезапно прыгнул вправо.
Водитель рывком повернул руль, джип наскочил на камень и перевернулся. Вот такая рокировка охотников и жертв.
Когда я гипс накладывал, водитель мне все и рассказал. Важный урок он получил.
Хотя людей и жалко, но заяц молодец. Эдакий Монте-Кристо нашего лесничества.
«Монте-Кристо?» Что-то улыбнулось в моей душе. Несколько лет назад я гладил этого «графа» по спине и чесал шерстку за его единственным ухом.
Утром я ошарашил соседку: «Тетя Поля! Мазайка жива!»
Старушка подалась назад и уперлась в стену коридора: «Жива? Ты что-то знаешь?»
За чаем на ее кухне, я рассказал все, что услышал вчера об одноухом зайце и его преследователях.
– Да, это она, моя Мазайка! Жива моя одноушка, я чувствую, и район совпадает, – чашка в руке соседки задрожала, – сон мне вчера снился. Мазайка прискакала, в глазах слезы, смотрит испугано, словно защиты просит. А я почему-то вытянула правую руку в сторону, – Мазайка туда и прыгнула. И исчезла, словно в воздухе растворилась. Помнишь, как я принесла ее домой, и мы промывали огрызок ее уха?
В то памятное утро Полина Ивановна работала на огороде за городом, когда услышала за спиной громкий собачий лай. Что-то теплое и липкое прижалось к ноге. Это был зайчонок, из обрывка его уха капала на землю кровь. Видимо, его только что отгрызли бродячие собаки. Женщина тяпкой отогнала псов и прижала дрожащий комочек к груди. Зайчонок пискнул и уткнул мокрый нос в человеческую ладонь.
Ухо долго не заживало. Моя жена, медсестра, ежедневно накладывала повязки, с улыбкой наблюдая, как привязывается соседка к зайчонку. Наконец, рана затянулась.
Тетя Поля назвала одноухого Мазаем в честь славного заячьего спасителя.
Соседка жила одиноко, давно похоронив мужа. Детей не было. Ее нереализованная материнская любовь выплеснулась на Мазая.
Заяц подрастал,