Запрещенная фантастика—2. Социальная фантастика. Андрей Арсланович Мансуров
воспоминания о безобразной сцене в ресторане: когда официант не успел ещё расставить тарелки с едой, а сомелье – предложить вина к мясу, его зазнобе уже не понравилось.
То, как «с пренебрежением» их обслуживают.
– Тебе что, нужно, чтоб все официанты ресторана стояли к нашему столику в очередь, а ты бы только указания раздавала?
– Ну… Да! Чёрт его побери! А почему бы – нет?! Деньги-то – наши?
Олег повернулся к метрдотелю:
– Будьте добры. Потом включите в счёт. Ещё пятерых официантов – для девушки.
– Да, уважаемый господин. Сию минуту.
Правда, присутствие пятерых статных красавцев с застывшими, и словно на века приклеенными, дежурно-приветливыми улыбками на лицах, разозлило Марину ещё сильней:
– Что за дурдом! Почему они стоят так, что я их не вижу?! Ну-ка, пусть перейдут сюда! – пальчик с кроваво-красным длиннющим ноготком потыкал в места вокруг стола, которые поспешили занять парни со слегка поблёкшими улыбочками: похоже, дотумкали, что эта «почётная миссия» простой и лёгкой не будет! Олег до этого дотумкал ещё в самом первом ресторане, на Измайловском: понял, что не есть сюда приехала его девушка.
А для того самого, что, краснея и бледнея с непривычки и от стыда в первые разы, вынужден раз за разом переживать он: устроить бенефис. Непризнанной, и вынужденной (Не по своей, разумеется, вине! А в силу… В силу… Словом – непреодолимых обстоятельств!) прозябать в безвестности, Драматической Актрисы. С большой буквы.
Словом – Шоу!
Вот через пару минут оно и началось.
– Проклятье! И это называется – сок! Да его в рот взять невозможно! Кислятина! Он же у вас протух ещё месяц назад!.. – стакан полетел в метрдотеля, а его зазноба оказалась на ногах, с перекошенным от бешенства, но всё равно – очаровательным лицом.
Можно не сомневаться (Олег уже и не оглядывался, как в первые разы): все посетительницы, а особенно – посетители ресторана пялятся сейчас на них!
– Что за хрень! Я-то думала, здесь прилично кормят, а ваша курица по-пекински – просто посыпанный перцем цыплёнок табака! Омерзительно! Это, это…
Олег прервал монолог совершенно неожидаемым от него действием и репликой. Он встал, подав Марине руку. Другой сделал приглашающий жест:
– Милая! Прошу: не стесняйся! Залезай на стул, и сразу – на стол! Оттуда тебя будет гораздо лучше слышно! И видно.
Милая глянула на него вначале с настороженным недоверием: похоже, посчитала, что он шутит. Или издевается. Он сохранил очень серьёзную мину на лице. Кивнул.
Решив, что он и правда хочет помочь ей стать лучше слышимой и видимой (ха-ха!), она взялась за руку, и действительно поставила свои ножки тридцать пятого размера на двенадцатисантиметровых шпильках на стул, а затем – и на скатерть:
– Супер! – и, к нему вполголоса: «Ты прав. Так действительно удобней! Чувствую себя – словно птица перед полётом!!!».
После