Музыка как шанс. Победить рассеянный склероз. Влад Колчин
Я вам сигарет принес и водки к празднику.
И опять Илюха повел меня на «губу».
– Лампочки есть? – спросил старший наряда по гауптвахте.
– Какие лампочки?! – не зная, чего уже ожидать, простонал дежурный по оркестру.
– Стеклянные. Которые, если в рот затолкать – потом не вытащишь. Они еще в камерах перегорают, и потом там света нет. Как сейчас. А в темноте у арестантов клаустрофобия развивается. Боязнь Клаусов – слышал про такую? Ну вот. А у нас Новый год на носу. Ты че, Музобоз, хочешь нам праздник испортить?
– Нету лампочек! – хором ответили мы.
– Лампочки принесете – посадим.
Лампочек, как на зло нигде не оказалось. Как мы ни искали. Даже в футляре из-под очков майора.
30 декабря состоялся традиционный новогодний концерт, с ожидаемым оглушительным успехом и праздничным ужином по этому поводу. Увидев меня в составе оркестра, дирижер снова очень удивился, но было уже не до меня.
31 декабря пришел приказ из штаба – обеспечить чьи-то похороны, и нас отправили «на хмура».
А там и праздник Новый год, имеющий обыкновение стирать прошлогодние грехи повальным пьянством.
По чести сказать – майор наш был хоть и вспыльчив, но отходчив и понятлив. И о солдатах, как умел, заботился, а эгоцентричность уставом не запрещена. По сравнению со многими другими формами службы, моя была легкой. Как в любой службе, ситуации были разные, но вспомнить что-то ужасное об этом времени я не могу, благодаря, в том числе, нашему дирижеру и старшине. Шла первая чеченская война. Из Башкирии солдат в Чечню не брали, так нам говорили офицеры, уверяя, что у них есть какой-то договор черта с бесами. Поэтому некоторых солдат, по разным причинам, переводили за пределы Башкирии (например в Безенчук), а уж только потом отправляли в Чечню.
Как-то раз оркестр пополнили молодыми призывниками. Старослужащие, то есть солдаты моего призыва, решили их «воспитать». Я напомнил одному из них, что над нами «дедов» не было, когда мы «духами» пришли в часть. Слово за слово. Получилась знатная, с трудом разнимаемая, веселая массовая драка, в которую были вовлечены и солдаты сверхсрочной службы (контрактники). Это осталось бы невинной забавой, когда бы ни дошло до штаба. По совокупности моих предыдущих подвигов и подвигов еще двоих тружеников скрипичного ключа, решено было перевести нас из Уфы в Безенчук.
Уже из штаба и приказ приносили о моем переводе, и постельное белье заставляли сдавать, но у Бога опять были свои планы по поводу меня.
Случилось так, что как раз накануне этих событий, по случайному совпадению умер некий полковник. На улице стоял мороз много ниже двадцати градусов. При такой температуре оркестр играть не мог. Но умерший герой был настолько геройский и уважаемый, что оркестру все же играть приказали. На морозе замерзали все духовые инструменты. Спирт, выдаваемый солдатам оркестра для заливки в инструменты в подобных условиях, до труб по понятным причинам не доходил.
У меня был саксофон сопрано. Он не замерзал и спирт ему был не нужен. В итоге – похороны прошли под аккомпанемент