Изюмка. Екатерина Мурашова
всяких Изюмок. Лезут они во все дыры, только и гляди, как бы не зашиб их кто.
– Вот юннаты, – вспоминал Серый. – до чего шпана неприятная. Галдят вечно. Во все суются. Только отвернись, то на кулана влезут, то к якам под ноги. А убьются, спрос с кого? С него, с Серого, ясное дело… – Не нравились ему юннаты еще и тем, что ходили стайкой и почти всегда смеялись. – Хотя и чего плохого, если ребятишки смеются? – рассуждал Серый. – Хорошо, напротив. Чего ж им, плакать, что ли? И чем шататься зря, к делу сызмальства пристать – тоже неплохо…
И хотя все получалось складно, и все в юннатскую пользу, все же Серый не привечал веселых, шумных и не по-рабочему нарядных юннатов, встречал хмуро и настороженно. И они у него на секторе не приживались. Не так на других. Вон, на львятнике – целый выводок, вечно клубятся вокруг девчонок-работниц. И когда только в школу ходят?
Изюмка не был похож на юннатов. И Серый жалел его. За что? Ведь ничего же не знал о нем. А так просто – жалелось. И капельку крови на треснувшей губе вспоминал по нескольку раз на дню. И в груди что-то теплело и сжималось. Придет? Или не придет? Серый злился на себя, досадливо крутил головой, сгребая навоз. А потом с тяжелой, груженой тачкой почти бежал к выходу – вдруг Изюмка уже пришел и решается войти?
– А вдруг он в мой выходной придет? – волновался Серый. – Что тогда? Димыч, сменщик мой, вроде меня – ребятишек не больно жалует. Погонит Изюмку. Точно погонит. Как же тогда? – и Серый решил поработать эти выходные, а потом взять отгулы.
Изюмка пришел на четвертый день. Толкнул тяжелую дверь, протиснулся в щель, склонил набок растрепанную голову. Серый видел его, а он после светлого дня не различал ничего в полутьме коридора.
– Дядь Серый, вы тут есть? – негромко спросил он.
– Есть, чего ж мне не быть-то? – отозвался Серый, сам чувствуя, как непрошенная радость булькает у него в горле.
Это хорошо, – Изюмка шагнул вперед и засмеялся. Зубы у него были крупные, по краям все в зубчиках, как крепостные башенки на картинках. – А я – Изюмка. Ночевал здесь давечи. Вы меня помните еще?
– Помню, конечно, – удивился Серый. – А то как же! Всего-то три дня прошло.
– Ну и что? – Изюмка беспечно махнул рукой. – Я вот за три дня все забываю.
– Как это?
– Запросто, – объяснил Изюмка. – Вот чего в школе проходят, так даже и на тот день не помню, а уж за три дня – совсем.
– Да-а, – протянул Серый, не зная, что сказать. – Да, того… А я вот это… кое-чего помню.
Изюмка вынул из кармана три куска черного хлеба-кирпичика, как их нарезают в столовой, взвесил на ладони и спросил:
– Можно, я зверев посмотрю? Я ж в тот раз не видал!.. Можно?
– Можно, только осторожно, – усмехнулся Серый. – Пойдем со мной, я тебе покажу, кого бояться надо.
– А я никого из зверев не боюсь, – важно сказал Изюмка. – Даже льва.
– Не знаешь, потому и не боишься, – объяснил Серый. – А кабы знал – боялся. Вон Зоя – зубриха, дай ей волю, да напугай чем – по стенке размажет. Не потому – злая, а потому