Нефть, метель и другие веселые боги (сборник). Иван Шипнигов
мыском, и женскую ступню с красным педикюром мучительно хочется положить себе в рот, – подходит и делает ему деловое предложение. Конечно, это невыполнение приказа, уход с поста, гауптвахта, военная прокуратура, трибунал, но… мы ведь в России живем, всегда можно договориться, карамельно тянет блондинка, и всем, кто мог бы тебя запалить, я предложила то же самое… Брешь в оцеплении пробита, крепость взята, в башню проникают продукты, оборудование, нужные люди. Солдат ждет разочарование, но они сами виноваты: из уклончивых постанываний блондинки совсем не следовало, что это будет именно она, и солдату дают другую блондинку, попроще, посуше, потверже, но он все равно не в обиде. Содрогание камер, вызванное оседанием башни, создавало величественный и даже пугающий эффект: казалось, будто земля сотрясается от могучих безжалостных фрикций этих обычных с виду ребят. Пользуясь нелегальным положением, съемочная команда не стесняла себя ничем и показывала все. В условиях быстро ухудшающегося качества вещания никто не смог бы разобрать, что это сержант Песков, а вовсе не Миша, который недавно расстался с Олей и теперь встречается с Ирой. Но Нину Васильевну основательные, про запас, совокупления не интересовали. У нее были свои, куда более тонкие отношения с Вертикалью: она чувствовала антенну, как никакая гетера никогда не чувствовала даже самый капризный фаллос. Во всей округе в телевизорах давно уже шипело одно лишь серое подрагивающее облако, и соседи ходили к Нине Васильевне причаститься когда-то красными диванами, не так давно оранжевым галстуком и родной, похорошевшей в черно-белой гамме львиной шевелюрой. Иногда удавалось выхватить кусочек перебранки и магнитофонные аплодисменты толпы – тогда накрывали стол и праздновали.
Другие брали упорством, небрезгливостью и паранормальными способностями. Так, ведущий одной из популярных утренних программ, пользуясь отсутствием редактора, объявил себя главой съемочной группы и предложил уйти всем, кто хочет, пообещав оставшимся тяжкие испытания, невиданную славу и железное здоровье. Сбежали почти все. С ведущим остался лишь преданный оператор, за время работы в программе проникшийся безмерным уважением к теперешнему начальнику. Безумцы заперлись в маленькой неприметной подсобке на самом верху (башня к этому времени ушла в землю больше, чем наполовину) и каждое утро честно давали материал в эфир. Если команду блондинки не могли поймать потому, что патрулям пришлось бы арестовывать самих себя, то в случае с этими партизанами солдатам мешала честная логика: если нас никто не подкупает, значит, им попросту нечего есть; значит, они уже вышли или выйдут скоро – выползут в голодном обмороке. Откуда солдатам из оцепления было знать, что все намного проще.
Миллионы людей каждое утро вплотную, до отеков на лбах прижимались к экранам, мечтая разглядеть, в каких именно пропорциях чудотворец сегодня смешивает кал и мочу. Радикальная простота коктейля переносила его за грань добра и зла. Все знали, что произошло