Нефть, метель и другие веселые боги (сборник). Иван Шипнигов
застегиваясь. – Все веселее.
– Ага, – тоже улыбнулся работник заправочной станции, довольно поглядывая на увесистую канистру. – Заходи, если что, еще. Бывай.
Нефть потекла дальше.
В это время суровые нефтяники пришли к власти еще раз.
– Ну, что? – лениво спросили они. – Бурить?
– Да нет же, нет. Не надо бурить, – улыбались власти, суетливо угощая нефтяников леденцами. – Везде – бурить, а здесь – не бурить.
– Ну, как хотите. Наше дело предложить, – дохнули нефтяники тяжелым бензиновым перегаром, взяли по горсти леденцов и ушли, снова случайно разбив мельхиоровым своим ключом еще одну вазу.
Спустя несколько дней нефть благополучно добралась до Урала и затекла просить ночлега в небольшую деревню под Екатеринбургом. Она мягко стучала своей нежной черной рукой в каждое окно, но по-прежнему ни в ком не встречала сочувствия. Строгие бабушки и легкомысленные девицы на выданье испуганно отодвигали занавески, смотрели в темноту и, не видя никого, отвечали одно и то же:
– Кого тут черт носит? Зима, кризис на дворе, уходи подобру-поздорову.
Нефть шла к следующему двору, все больше обижаясь на весь род людской. «И тут то же самое, – всхлипывая, думала нефть. – Люди, оказывается, везде одинаковые».
Нефть конечно же не догадывалась, почему ее никто не хочет пускать к себе. Чудо произошло тогда, когда нефть, совсем отчаявшись, подошла к последнему дому на краю деревни и от холода, страха и тоски решила сжечь себя и всю деревню заодно. Чиркнув зажигалкой, нефть осветила свое смуглое печальное лицо, и ее заметила баба Нина, шедшая в это время из коровника с ведром молока.
– Что ж ты по морозу-то в одной кофте гуляешь, детонька? – ласково и жалостливо заговорила она, открывая калитку. – Простудишься ведь! Ночевать тебе негде, выгнали из дому или как?
Нефть заплакала от жалости к себе, потушила зажигалку и вошла.
Нефть стала жить у бабы Нины и деда Николай Степаныча. Колола им дрова, возила воду, убирала скотину и в долгие зимние вечера развлекала стариков рассказами о столице.
– А дома там – ух! – вдохновенно говорила нефть, вставая со стула. – Огромные! Дорогущие! Хорошо, у меня давно свое жилье было, а ты пришлось бы комнату снимать – не купишь ведь никак!
– Да ну, – отвлекался от заплатки на валенке дед. – Как же люди-то там живут, раз не купишь?
– Так и живут. Мучаются, – печалилась нефть, но тут же снова вдохновлялась воспоминаниями: – А машины там – ух!
– Постой, детонька, – перебивала ее баба Нина. – А у тебя-то откуда жилье было?
– По наследству досталось, – скромно отвечала нефть. – Вообще, это долгая история.
– Да правильно, вон по телевизору говорят – дорого все, страсть! – сердился дед, грозя валенком красивой, спокойной женщине-ведущей.
– И не говорите! – возбуждалась нефть. – И там еще, там еще знаете что, – обиженно размахивала руками нефть и брызгала черными каплями вокруг, вспоминая прошлые обиды. – Там еще мертвец посередине площади