Личность и болезнь в творчестве гениев. О. Ф. Ерышев
характера писателя, не имело такой «рациональной» подоплеки и явно выходило за рамки обычных психологических реакций. Скорее всего, это были предвестники будущей болезни.
Писателю было свойственно углубление в собственные переживания, самокопание. В моменты таких страданий он ни с кем не делился своими чувствами, оставаясь один на один со страстями. Такая отгороженность, называемая аутизмом, свидетельствует о шизоидных чертах характера и вводит человека в группу риска по заболеванию хроническим психозом. Еще одной чертой шизоидности у Стриндберга было сочетание фанатичности и твердости с мягкостью и податливостью, так называемый феномен стекла и железа. «В родительском доме, твердый, как лед, он часто бывал чувствителен до сентиментальности. Мог зайти в подворотню и снять с себя рубашку, чтобы отдать кому-нибудь, мог заплакать при виде какой-нибудь несправедливости», – писал Стриндберг об одном из своих героев, имея в виду самого себя. И еще: «Он размышлял о самом себе и, как все мечтатели, пришел к окончательному выводу, что он ненормальный. Что было с этим делать? Если бы его посадили под замок, он сошел бы с ума, в этом он был уверен». Здесь уже не желание казаться психически больным, а страх заболеть психозом.
Надо сказать, что Стриндберг, имея тяжелые психотические переживания, никогда не лечился в психиатрической больнице, «ходил среди здоровых». Однако, несмотря на его отгороженность (аутизм), ряд окружающих видели явные странности в поведении писателя, слышали не соответствующие действительности высказывания (бред), которые врачами толкуются как выраженные психические отклонения.
Начало болезни, как это часто бывает, проявлялось приступами физических расстройств («головные боли, нервная раздражительность, расстройство желудка»). Впервые подобные симптомы возникли у него в 1882 году, тогда же мелькнула мысль о том, что его хотят отравить: «Подавленный и разбитый лежал я на софе, смотрел на моих играющих детей, вспоминал счастливые минувшие дни и готовился к смерти. Никаких записок я не оставлю, потому что не могу открыть ни причину моей смерти, ни моих мрачных подозрений». Стриндберг описывает это состояние (ему в то время было 33 года, и уже 5 лет он состоял в первом браке с баронессой фон Эссен-Врангель) в произведении «Исповедь глупца», датируемом 1888 годом. Несмотря на разницу во времени, нет основания сомневаться в правдивости автора, пишущего о своих переживаниях, так как критики, историки литературы и психиатры, изучавшие творчество Стриндберга, подчеркивают почти полную автобиографичность его произведений. И знакомство с ними действительно дает объяснение многим противоречиям и несуразностям в жизни писателя.
Такие приступы, хотя и менее выраженные, повторялись ежегодно до 1887 года. А в 1887 году возникает очередной, но довольно сильный приступ: «Меня опрокинуло назад, когда я сидел за столом с пером в руке: лихорадочный припадок швырнул меня на пол… Лихорадка трясла меня, как трясут перину, перехватила