Песочные часы. Майра МакЭнтайр
подула, и пар от кофе поднялся к лицу. Может, он подумает, что мне просто… жарко… и не заметит, что я покраснела.
Казалось, что Майкл до скончания века может ждать моего ответа, это выглядело так искренне, что я смутилась. Бабочки в животе танцевали. К полной откровенности я еще не была готова. Может, никогда и не буду. Лгать я не очень хорошо умела. Но вот скрывать…
В этом я была профессионалом.
– Может, ты мне о себе расскажешь? Мне наверняка будет спокойнее, если я получше тебя узнаю.
С этим он поспорить не сможет. И мне действительно хотелось узнать о нем больше. Намного больше.
Майкл положил руки на стол. Длинные пальцы, ногти пострижены, но на правой руке они были длиннее, и я предположила, что он, возможно, играет на гитаре. На большом пальце левой руки он носил серебряное кольцо.
– У меня есть сестра, ее зовут Анна София. Мама работает в сфере недвижимости, с историческими зданиями топ-класса, она добилась большого успеха, как и Томас. Я ей восхищаюсь. Отец исчез, когда мне было лет восемь. – Майкл еле заметно улыбнулся. Мне хотелось бы услышать продолжение. – Я вырос в пригороде Атланты, в «Песочных часах» работаю уже почти год.
В Интернете я о них ничего не нашла, но в голове у меня зародился образ: Марлон Брандо сидит в подсобке итальянского ресторана, в дыму сигар и с двумя вооруженными до зубов мужиками, Паули и Вито, по бокам. Но мне хотелось бы иметь более четкое представление. Или хотя бы не такое страшное.
– А чем в этих «Песочных часах» занимаются? – спросила я.
– Консультируют, наставляют.
– Как ты на них вышел? Или это они вышли на тебя?
– Они меня нашли. Мне дали наставника, который помог мне изучить свои возможности. В прошлом году я поступил тут в колледж и начал потихоньку консультировать сам. Беседовал с детьми, у которых не было друзей, собирал всякую информацию и все такое. А потом все изменилось. Когда мой наставник умер… – Майкл сделал паузу, глубоко вдохнув, – мне захотелось взять на себя более серьезную ответственность. Вернуть людям то, что я получил от него.
В глазах и изгибе губ читалась боль и что-то еще – возможно, злоба. О том, какие эмоции бушевали у него в душе, оставалось только догадываться.
– Мне жаль, что ты потерял друга.
– Жизнь – это потери и приобретения, – ответил Майкл, и я заметила, что боль взяла верх над злобой. – Ты это знаешь, как никто другой.
Потерь в моей жизни был переизбыток.
– А со мной ты что будешь делать? Консультировать или наставлять?
– Отчасти моя работа заключается в том, что я беседую с людьми, которым нелегко принять себя такими, какие они есть. Слушаю их. – Он пожал плечами.
– Как слушаешь меня.
– С тобой все иначе.
– Да?
– Ага. – Он ухмыльнулся, и у меня в животе смерчем закружились бабочки. – Тебя бы я все равно слушал.
Я снова опустила лицо в крошечную чашку. Отпив еще глоточек, я спросила:
– Так ты уже в колледже учишься?
– Перешел на второй курс. А ты?
– Мне остался