86400 секунд счастья. Алина Делисс
закусила губу, потупившись. Сторож неловко перетаптывался, почесывая искусанную комарами шею.
– Зачем тебе столько кукурузы? – вдруг спросил он. – Есть будешь?
Она покачала головой:
– Хотела сварить и продать.
– Да кому она нужна? – засмеялся сторож.
– На станции, где останавливаются поезда, говорят, хорошо можно заработать.
– А-а-а, ну это дело. Моя покойница-жена там тоже торговала, на то и жили. А деньги куда потратишь?
– На билет. До Москвы, – пояснила Лина. Старик протянул ей свою мозолистую руку и помог подняться.
– Ладно, бог с тобой. Иди, – отмахнулся он. – И кукурузу возьми. Все равно уже нарвала, не пришьешь же эти початки назад к стеблям.
Лина не верила своим ушам. В деревне о старике ходило много страшных историй, рассказывали, что однажды он выстрелил солью в лицо парнишке, который выкапывал картошку, а одну женщину заставил съесть всю украденную кукурузу, сырой, на его глазах, пока держал ее под прицелом. Лина не знала, было это правдой или нет. Она недоверчиво посмотрела на старика, но он улыбался, обнажив свои гнилые зубы.
Девушка схватила обе сумки, которые пришлось волочь по земле, такими тяжелыми они были, и пошла в ту сторону, куда убежала, сверкая пятками, Ленка.
– Только осторожно иди, стебли мне не поломай, – строго сказал старик. – И в Москву не езжай, не надо! – крикнул он ей вслед, когда она уже была далеко. – Опасная она, эта Москва!
Ленка ждала ее в яблоневом саду и, глядя исподлобья, грызла яблоки. Лина насмешливо посмотрела на нее и швырнула к ногам ее сумку:
– Ты кое-что потеряла.
Подруга молчала, швыряя огрызки в сторону. Лина тоже нарвала яблок, рассовав их по карманам, и, приобняв подругу, поцеловала в щеку.
– Я на тебя не сержусь, – сказала она.
– Вот еще! – вспыхнула Ленка. – А чего это ты должна на меня сердиться?
И, перебросив тяжелую сумку через плечо, пошла вперед, упрямо задрав подбородок. Лина шла следом, удивляясь, почему в их дружбе всегда одно и то же: Ленка набедокурит, а Лина отдувается и чувствует себя виноватой. Но несмотря ни на что, подругу она любила такой, какой та была. И, глядя ей в спину, думала о ней с нежностью.
– Эх, Ленка-Ленка, – вслух сказала она и, швырнув ей в спину огрызком, засмеялась.
Подруги разошлись по домам, чтобы приготовить кукурузу. Матери Лины не было дома – наверное, она ушла по делам, – и девушка, достав две огромные алюминиевые кастрюли, с трудом затолкала туда все початки, залив их водой. Она достала банку с солью и отсыпала из нее в кулек.
– Ты что это делаешь? – ахнула мать на пороге. – Готовишь?!
– Я тебе потом объясню, – попросила Лина. Мать удивленно заглянула под крышки, убавила газ.
– Вот уже не думала, что ты плиту включать умеешь, – съязвила она, но чувствовалось, что ей приятно – наконец-то дочь сделала хоть что-то, что делают все девушки и женщины в их деревне.
Лина затолкала горячие вареные початки в сумку и, взвалив ее на плечи, вышла за