Полное собрание стихотворений. Максимилиан Александрович Волошин

      Над бледным мрамором склонились к водам низко

      Струи плакучих ив и нити бледных верб.

      Дворцов Фонтенебло торжественный ущерб

      Тобою осиян, Диана-Одалиска.

      Богиня строгая, с глазами василиска,

      Над троном Валуа воздвигла ты свой герб,

      И в замках Франции сияет лунный серп

      Средь лилий Генриха и саламандр Франциска.

      В бесстрастной наготе, среди охотниц-нимф

      По паркам ты идешь, волшебный свой заимф

      На шею уронив Оленя-Актеона.

      И он – влюбленный принц, с мечтательной тоской

      Глядит в твои глаза, владычица! Такой

      Ты нам изваяна на мраморах Гужона.

      Клоун в огненном кольце...

      Хохот мерзкий, как проказа,

      И на гипсовом лице

      Два горящих болью глаза.

      Лязг оркестра; свист и стук.

      Точно каждый озабочен

      Заглушить позорный звук

      Мокро хлещущих пощечин.

      Как огонь, подвижный круг.

      Люди – звери, люди – гады,

      Как стоглазый, злой паук,

      Заплетают в кольца взгляды.

      Всё крикливо, всё пестро...

      Мне б хотелось вызвать снова

      Образ бледного, больного,

      Грациозного Пьеро.

      В лунном свете с мандолиной

      Он поет в своем окне

      Песню страсти лебединой

      Коломбине и луне.

      Хохот мерзкий, как проказа;

      Клоун в огненном кольце.

      И на гипсовом лице

      Два горящих болью глаза.

      В душе моей мрак грозовой и пахучий...

      Там вьются зарницы, как синие птицы...

      Горят освещенные окна...

      И тянутся длинны,

      Протяжно-певучи

      Во мраке волокна...

      О, запах цветов, доходящий до крика!

      Вот молния в белом излучьи...

      И сразу всё стало светло и велико...

      Как ночь лучезарна!

      Танцуют слова, чтобы вспыхнуть попарно

      В влюбленном созвучии.

      Из недра сознанья, со дна лабиринта

      Теснятся виденья толпой оробелой...

      И стих расцветает цветком гиацинта,

      Холодный, душистый и белый.

      К твоим стихам меня влечет не новость,

      Не яркий блеск огней:

      В них чудится унылая суровость

      Нахмуренных бровей.

      В них чудится седое безразличье,

      Стальная дрема вод,

      Сырой земли угрюмое величье

      И горько сжатый рот.