Полное собрание стихотворений. Константин Бальмонт

      Но дикий ужас преступления,

      Но искаженные черты, —

      И это все твои видения,

      И это – новый – страшный – ты?

      В тебе рождается величие,

      Ты можешь бурями греметь,

      Из бледной бездны безразличия

      Извлечь и золото и медь.

      Зачем же ты взметаешь пыльное,

      Мутишь свою же глубину?

      Зачем ты любишь все могильное,

      И всюду сеешь смерть одну?

      И в равнодушии надменности,

      Свой дух безмерно возлюбя,

      Ты создаешь оковы пленности:

      Мечту – рабу самой себя?

      Ты – блеск, ты – гений бесконечности,

      В тебе вся пышность бытия.

      Но знак твой, страшный символ Вечности —

      Кольцеобразная змея!

      Зачем чудовище – над бездною,

      И зверь в лесу, и дикий вой?

      Зачем миры, с их славой звездною,

      Несутся в пляске гробовой?

      Мир должен быть оправдан весь,

      Чтобы можно было жить!

      Душою там, я сердцем – здесь.

      А сердце как смирить?

      Я узел должен видеть весь.

      Но как распутать нить?

      Едва в лесу я сделал шаг, —

      Раздавлен муравей.

      Я в мире всем невольный враг,

      Всей жизнею своей,

      И не могу не быть, – никак,

      Вплоть до исхода дней.

      Мое неделанье для всех

      Покажется больным.

      Проникновенный тихий смех

      Развеется как дым.

      А буду смел, – замучу тех,

      Кому я был родным.

      Пустынной полночью зимы

      Я слышу вой волков,

      Среди могильной душной тьмы

      Хрипенье стариков,

      Гнилые хохота чумы,

      Кровавый бой врагов. —

      Забытый раненый солдат,

      И стая хищных птиц,

      Отца косой на сына взгляд,

      Развратный гул столиц,

      Толпы глупцов, безумный ряд

      Животно-мерзких лиц. —

      И что же? Я ли создал их?

      Или они меня?

      Поэт ли я, сложивший стих,

      Или побег от пня?

      Кто демон низостей моих

      И моего огня?

      От этих тигровых страстей,

      Змеиных чувств и дум, —

      Как стук кладбищенских костей

      В душе зловещий шум, —

      И я бегу, бегу людей,

      Среди людей – самум.

      Стучи, тебе откроют. Проси, тебе дадут.

      – О, Боже! Для чего же назначен Страшный Суд?

      Мы лежим на холодном и грязном полу,

      Присужденные к вечной тюрьме.

      И упорно и долго глядим в полумглу, —

      Ничего, ничего в этой тьме!

      Только зыбкие отсветы бледных