Будни ангелов. Александра Милованцева
конторе начинаю выполнять заказы по синхронному переводу. Задачи становятся сложнее, начинаю специализироваться на финансовых текстах. Перевожу на конференциях. Перевожу спектакли. Много путешествую. Фотографирую. Я управляю своим временем! Беру заказы, которые мне больше нравятся. Вокруг меня интересные и увлеченные люди. Скоро будет моя персональная фотовыставка «Улыбка в будний день». Я – фотограф. Я – синхронист. Я – не бухгалтер.
Чужой идеал
Лучистый идеал, прощай,
Мечтавший так упрямо сбыться,
Ты будешь изредка мне сниться,
В восхода исчезать лучах.
Тебя бессмысленно искать.
Ты в совершенстве идеальном
Прекрасен и исполнен тайны,
Которой не хочу я знать.
Ты – изваянье красоты.
Прожитых лет простая радость,
Набитых лично шишек сладость,
Твои не исказит черты.
Прости, не буду я с тобой.
Светить в величии занудном.
Хочу пройти кривой и трудный,
Но все же – мой, маршрут земной.
Дорога в объезд
Она ждала новостей. Ожидание всегда утомительно. Время тянется медленно, когда ждешь. Аня ждала. Ждала звонка. Хотя и понимала – не позвонит. Да и слава Богу! Если бы позвонил, она бы не знала, о чем говорить. Иногда молчание более красноречиво, чем слова. Молчание зависло между ними, как облако. Молчание – когда неловким словом боишься сделать больно, а потянуться душой и сказать «я тебя люблю» уже не можешь.
Молчание родилось всего несколько недель назад, в ночь невыплаканных слез. Когда после неудачной фразы все вдруг сломалось. Еще можно было сказать, «прости, просто не знаю, что на меня нашло», но момент был упущен. Молчание, похожее сначала на недоразумение, густело, уплотнялось, постепенно превращаясь из маленького облачка в тучу, а потом – в плотную завесу, почти стену…
Теперь, когда прошло время, Аня рискнула открыть альбом с фотографиями и посмотреть ему в глаза. Прислушалась к ощущениям. Не так больно. Уже не так больно.
Это невыносимо. Противоестественно. Залитый солнцем берег, море, ласкающее песок, легкий южный ветерок и… детский плач. Он оглянулся в поисках источника. Малыш пытался обратить на себя внимание мамы, но она не слышала его. Пьяный смех и дым сигареты диссонансом врывались в гармонию. Рядом с мамашей крутился шоколадного цвета парень – наверное, работник пляжа. Дама была увлечена и не обращала внимания на ребенка.
Егор смотрел на женщину и, невольно, в его воображении возникла совсем другая картинка: фавн в полосатой майке, с шоколадными плечами, хвостом и козлиными копытцами поит зельем бестолковую пастушку, которая, забыв свое дитя, уже колышется в красновато-оранжевых волнах наслаждения.
Ребенок, будто оказавшись по другую сторону стеклянной стены, в чистом свечении тянулся к матери. В его ауре то и дело мелькали сероватые пятна тревоги.
Егор