ХЗ. характер землянина. Оксана Демченко
я знаю вопрос. Саид промолчал. Я обернулась, поймала его взгляд и разобрала кивок. Не виноват ведь он, что читает. И что я ему все еще нравлюсь, хотя прошел год и мог бы уже повзрослеть, я не героиня его романа. Вот чую, что именно так и есть. Я все еще помню взгляд Тая и узнаю его каждый раз, независимо от внешности и расы, напяленных на нелюдя. Я вдалбливаю себе в мозг снова и снова, что он именно нелюдь и даже габариус Чаппа ближе мне по генетике и прочему, чем этот… никто не знает, кто. Но я узнаю его и мозг мой отключается. Остается лишь горечь. Каждый раз – горечь. Не знаю, почему.
– Тай… – Саид нехотя выговорил имя многоликого нелюдя, с которым я знакома с первого дня в универсуме. – Это для тебя серьёзно?
Смешнее всего то, что ответ вслух не требуется. И вовсе уж надорвать живот можно: я настоящего полного ответа, считанного с меня же, не узнаю! Саид вмиг все просек, кивнул – мол, прости, сам знаю, что не стоило спрашивать, молчу и впредь буду паинька.
– А мне сказать, о чем я думаю и не думаю? – оживилась я, надеясь на глубокий анализ той горечь, которую сама не способна разложить на составляющие.
– Разве твое поведение зависит от того, что я скажу? И разве стоит тонкие темы искажать словесными ответами, ужасающе примитивными, – поморщился Саид. Грустно вздохнул. – Сима, я бы не полез в это… личное. Но мне чудится в темной области памяти угроза. Большая. Никому и никогда не позволяй читать глубоко о нем. О вас. То, что есть в твоей памяти, содержит… скрытый код. Для тебя он может быть убийственным. Буквально. Уточнять не стану, так лучше. Кажется.
– Все что угодно можно считать, если упереться, – отмахнулась я. – А что там за западня?
– Детали значимого ювелирно огорожены… им. Без твоего согласия не прочтется никем, – уточнил Саид. – Даже телепатом с потенциалом развития до полноценного доу, который в нынешнем универсуме вроде бы у людей один… в уме. И он в этой комнате. И будет молчать о своих догадках.
Я открыла рот, чтобы пробубнить возражения – и смолчала. В душе нечто шевельнулось, обозначая: Сима, увянь, сверни тему. Так надо, Саид прав.
– Сима, помоги с настройкой кресла, – попросил Саид. Посмотрел на меня заискивающе. – Сима, один я тут не останусь. Жизнь жестока, влюбленность – штука многоугольная и колючая.
– Депилируют под кеглю, раздерут на лоскуты, – заржала я. Веселость нахлынула и сбежала, как шальная волна с нагретого камня. Не знаю, что во мне сработало, но я вдруг повернулась к двери и громко, нарочито внятно сказала: – А ты будешь меня любить, если коленки сделаю назад, как тебе нравится?
– Уймись, – шепотом взмолился Саид и покраснел.
Бедняга неприлично, противоестественно красив. А красота, как я думаю, штука волшебная и сугубо атипичная. Можно быть лохматым выродком с клыками или бурой макарониной без мышц. Отвратительно? Сто тыщ раз да, а сто тыщ первый – нет! Почему приключается сбой всеобщей оценки с «дрянь»