Лопухи и лебеда. Андрей Смирнов
выскакивали из спортзала, возбужденные, взъерошенные, и бежали к брусьям одеваться. Некоторые были уже острижены.
На проходе оказался толстый парнишка, его тут же затерли, и он отчаянно отпихивался под одобрительный смех рассевшихся на полу ребят. Выбравшись из толкучки, он сердито озирался по сторонам и вдруг кивнул Толику:
– Наших не видал?
Тут появился взмыленный лейтенант, его сразу обступили, забросали вопросами, но он только ухмылялся. Он начал вызывать по списку.
Толик разделся, повесил вещи на брусья. Сумку с красной кошкой он прихватил с собой. Рядом скакал толстяк, выпутываясь из штанины.
– Ты на Подтелкова живешь, дом десятый? – бормотал он. – Меня там все знают…
Лейтенант окликнул их.
В зале полукругом стояли столы, заваленные бумагами, и призывники группами переходили от одного к другому.
Высокий немолодой врач вяло спорил с двумя военными. Из засученных рукавов его халата высовывались крепкие жилистые руки. У баскетбольного щита ребята подпрыгивали, стараясь достать до кольца.
Кто-то тронул Толика за плечо. В лицо ему заглядывал толстяк.
– Ты у Сереги Болдырева бас-гитару играл? Точно?
Толик угрюмо смотрел на него.
– Обознался…
– Построились в шеренгу! – закричал врач тонким голосом, и все засмеялись. – Вытянули руки перед собой!
Место его было у окна, на самом припеке, и к обеду становилось жарко.
Послюнив паяльник, он откинулся на стуле, вытянув ноги. Приемник орал ему прямо в ухо, мешаясь с голосами и музыкой включенных телевизоров.
По проходу шла Вера, диспетчер, и, щурясь от солнца, оглядывала цех. Он следил за ней краем глаза. Она прошла мимо и остановилась за спиной мастера, который копался в утробе “Темпа”.
– На вызовы все равно не пойду, – не оборачиваясь, сказал он.
– Гляди, у тебя в этот раз даже нормы не будет.
– Я не гордый, меня и так девки любят. Оськину дай, вон он зубами щелкает…
За окном в мареве текла толпа. Женщины повалили в магазин.
– Он и так скоро все ваши деньги заработает, – сказала Вера. – Хватит с него.
Она подошла к соседнему столу. Сосед уже снимал халат.
– А ты-то куда? У тебя же дети плачут.
– А у меня обед.
Толик взял паяльник и наклонился над панелью. Нагибаясь, он машинально придвигал приемник поближе.
– И главное, все в центре, четыре заказа всего…
Никто не откликался. Вера пошла обратно.
– Твое счастье, – сказала она с коротким смешком, бросив наряд ему на стол. – Хоть бы раз коробку конфет купил!
Толик засопел. Капелька олова, дрожавшая на конце паяльника, легла на место спайки. Он убрал канифоль в ящик, выдернул из розетки шнур.
За окном на улице прямо перед ним стояла Маша и легонько постукивала пальцем по стеклу.
Он так уставился на нее, что Маша невольно покосилась на блузку – все ли в порядке…
За бурыми кирпичными пакгаузами начался забор, который тут же обрывался, за ним тянулась из порта заросшая бурьяном железнодорожная колея.
В