Не вспомню. Джессика Броуди
во время крушения.
Еще один кусочек моей личности. Еще одна потеря.
Я закрываю медальон и щелкаю по нему, заставляя пустое сердце вращаться. Серебряная цепочка при этом скручивается вверх, грозя сдавить мой палец.
И только когда скручивание замедляется и медальон начинает вращаться в обратном направлении, я замечаю что-то на его противоположной стороне.
Это гравировка.
Я перехватываю его в движении, подношу совсем близко к лицу и вижу мелкий каллиграфический шрифт резьбы по задней стенке: «C + Д = 1609».
Кияна и доктор Шацель пристально смотрят на меня, ожидая какой-то реакции.
Но я всего лишь снова спрашиваю:
– И что это значит?
Доктор не скрывает разочарования:
– А мы надеялись, что вы сами скажете.
Я же вновь чувствую прилив раздражения.
– Почему мне все постоянно твердят одно и то же? – выкрикиваю я. – Здесь вообще есть кто-нибудь, способный ответить хотя бы на один вопрос?
Доктор сокрушенно мотает головой.
– Простите, но это не математическая или другая научная формула, которая нам известна.
– Эс плюс дэ равно тысяча шестьсот девять, – проговариваю я медленно, буква за буквой, цифра за цифрой в надежде вызвать хоть какой-то отзыв в памяти. То есть в черной пустоте, заменяющей сейчас мой мозг.
И после нескольких томительных секунд что-то начинает происходить. Какие-то знакомые образы вырисовываются перед мысленным взором. Быстрая смена лиц, мелькающих краткими вспышками.
От волнения у меня щемит внизу живота.
Неужели пришло воспоминание? Значит, вот как это бывает?
Да! Я помню. Помню воду. Помню плавающие обломки. Тела. Белый слепящий свет. Голоса.
Как вас зовут? Вы понимаете, где находитесь? Вы хотя бы знаете, который сейчас год?
А потом радостное возбуждение исчезает и появляется ощущение, что из комнаты откачали весь воздух. Поскольку приходит понимание: мне вспоминается только то, что происходило уже после катастрофы.
После того как я очнулась среди обломков самолета, даже о посадке в который я ничего не помню.
– Это число: тысяча шестьсот девять… Оно что-нибудь для тебя значит, милая? – спрашивает Кияна, по-своему интерпретируя странную череду эмоций, читающихся на моем лице.
– Да, – отвечаю я с грустным вздохом. – Думаю, это год.
Глава 6
Соприкосновение
Только через пять дней после крушения они наконец согласились отпустить меня. Потому что неизбежно пришли к тому выводу, который я сделала сразу: со мной все в полном порядке. Необъяснимым образом я выдержала падение с высоты в десять тысяч футов без единого повреждения. Как меня заверили, память непременно начнет возвращаться, и когда это произойдет, я должна немедленно позвонить в больницу или начальнику полиции.
Я улыбаюсь, соглашаюсь на любые их условия, хотя испытываю все меньше уверенности, что это когда-либо случится.
Было бы большим счастьем вспомнить для