Возвращение. Сьюзен Янг
с Лейси. Когда я не ответила, улыбка Джеймса увяла, и он обнял меня.
С Лейси я познакомилась в школьной столовой в первый день обучения после Программы. Даже в специфической одежде, по которой сразу видно вернувшихся из стационара, Лейси не выглядела безликой. Она сказала мне не есть то, что подают в столовой, потому что в пищу добавляют седативы, – предупредила, хотя это могло навлечь на нее неприятности. Она подсела ко мне – опустошенной, растерянной, и мне стало не так одиноко. Лейси смешила меня, старалась защитить от Программы, а я ее подвела. Надо было серьезнее отнестись к кровотечению из носа. Не знаю, чем конкретно я могла бы ей помочь, но можно было что-то придумать. Будь здесь Релм, он бы знал…
– Слоун! – окликнул Джеймс из коридора. Дверь открыта, Даллас уже в доме, а я так и стою на заднем крыльце. – Ты идешь?
Я снова посмотрела на собачью будку – символ нормальной жизни, которой у нас никогда не будет, и вошла, задвинув за собой засов. Коридор вел в кухню, старомодную, но вполне функциональную: есть и кухонная техника, и посуда на открытых полках – совсем как дома. Правда, от этого легче не стало. Я вспомнила свой дом в Орегоне, родителей, с которыми не говорила после побега. Они, наверное, с ума сходят от беспокойства. Хоть бы не заболели от пережитых волнений.
– Пойду прилягу, – сказала я Джеймсу. Со стеснением в груди я представляла, как ждет моего возвращения отец, а мать смотрит в окно, которое выходит на улицу, гадая, жива я или нет. Джеймс спросил Даллас, где спальни; она показала на второй этаж. Не дожидаясь Джеймса, я пошла по лестнице, обратив внимание на маленькие гвоздики, торчащие из стены, но без фотографий, для которых они предназначались.
Спален было три, и Джеймс предоставил выбор мне. Я остановилась на комнате с самой большой кроватью. Джеймс бросил сумку на комод. У слухового окна стояли маленький стол и стул. Стены серовато-белые, мебель старая, но крепкая. Постель тоже показалась вполне приличной. Я легла поверх светло-зеленого одеяла и подтянула колени к груди. Джеймс прилег рядом и начал поглаживать мне спину.
– Мы все переживем, – уговаривал он. – Слоун, ты сильнее всех, кого я знаю. Будем поддерживать друг друга.
Слова звучали неубедительно – наверняка я слышала их и раньше. Если поддаваться негативным мыслям, я снова заболею. Депрессия словно поджидает меня, готовая вернуться в любой момент. Я повернулась и обняла Джеймса, прижавшись щекой к плечу. Он гладил меня по волосам, ласково, невинно, но мне этого было мало. Я приподнялась на локте и взглянула в его прекрасное лицо и требовавшие веры глаза.
Я поцеловала его.
– Помоги мне забыть, – пробормотала я, запуская руку под рубашку. Джеймс тут же усадил меня верхом, и мрачные мысли начали отступать, а лица, реальные или воображаемые, бледнеть и исчезать.
Я пыталась его раздеть, но руки дрожали, а глаза жгло от слез. Случившееся буквально убивало – я не знала, как пережить новую потерю, желала лишь, чтобы все чувства меня покинули. Ну почему они не отстанут от меня?
Джеймс