Пророк Темного мира. Сергей Волков
поднималась все выше и выше, стараясь удерживать себя от желания посмотреть вниз — много ли уже пройдено?
Потоки воздуха трепали волосы, полоскали плащ, колоколом раздували юбку. «Надо было брюки надеть! — подумала Тамара и тут же обругала себя: — Дурында! Знала б, где упасть, соломки б подстелила!» Слово «упасть» опалило мозг, руки сделались ватными, под ложечкой захолодело.
— Не останавливайся! — рычал снизу Мыря. Он тоже повис на лестнице, и лезть стало легче — под весом двух тел она перестала болтаться, веревки натянулись, как струны, басовито запели.
«Я смогу, смогу, смогу… — как заклинание, повторяла про себя Тамара. — Еще чуть-чуть. Когда-нибудь эта лестница кончится. Я смогу…».
Но самое трудное ждало ее впереди. Переброшенная через верхний ствол лестница глубоко врезалась в морщинистую кору, и девушке пришлось хвататься руками за ломкие ветки, покрытые коричневой пленкой влаги. Едва не сорвавшись, Тамара вцепилась в скользкий ствол. Ломая ногти, подтянулась, перевалила показавшееся девушке неимоверно тяжелым собственное тело через толстый сук и, ободрав грудь и живот о бугристую кору, рухнула на свитый из ветвей упругий пол — или палубу? — сухопутного корабля…
До Шибякиной слободки Бойша добрался, когда уже рассвело. Слободку эту, крохотную, скорее и не слободку, а укрепленный починок, когда-то давно, еще до рождения Бойшиного деда, срубил в низинке между двух клиньев Стражного леса неведомый человек, пришедший с полудня по Кривой плеши. Как звали его — так и осталось тайной. Возведя двухэтажный основательный дом, ригу, стайку и хлев для скотины, огородив свои владения могучим частоколом и расчистив с помощью огня изрядный кусок лесовины под пашню, хозяин слободки пару раз наведался в соседние поселения, оставив по себе дурную память — был он угрюм, скуп на доброе слово, норовил выторговать скотину или семена для посева за бесценок и худо говорил о Всеблагом Отце. Поэтому когда нашли его вскорости придавленным еловым стволом, никто особо не горевал. «Шибануло мужика — и вся недолга», — сказал староста Корчагского посада, и пришельца под именем Шибяка схоронили у ощетинившейся почерневшими идолами-охранителями ограды погоста. Починок облюбовали охотники, праздная пашня заросла лебедой.
И быть бы этому месту пусту, но нашелся в Займищах человек, кузнец-скобарь Самарка. Ему и приглянулся одинокий дом середь лесов. Скобари, они, известное дело, обособиться любят, чтобы мастерство свое, чистым людям противное, без чужих глаз творить. Не зря говорят в народе: «От скобаря до технаря — шаг шагнуть». Семейство у Самарки большое было, восемь душ детей, жена да свояченица. Зазеленела пашня, в перестроенной под кузню риге зазвенели молоты. Вскоре расстраиваться, расти начал починок. Городьба поползла вширь, встали новые избы, клети, сараи, дровяники. Уже только на Бойшиной памяти не меньше пятка свежесрубленных домов в Шибякиной слободе прибавилось. Но весь народ тамошний, и сродственники почившего уже Самарки, и пришлый люд, все за ремесло держались, за железо да огонь. Оттого и с итерами дела имели, не то что чистуны из других слободок.