Монархическое (учение). II том. Андрей Иоанн Романовский-Коломиецинг
только за визой и билетом в рабочие дни в Тель-Авиве. Перед самым улетом точно нарисовывается дочь Сиона и интересуется, где вы спали все это время? Я хочу пристыдить ее мол не стыдно девушке этим интересоваться, но Израиль оставил впечатление боевых девиц с автоматами, да еще в том же аэропорту два тер. акта на моих же глазах, в одном из которых, в захвате и аресте террориста очень мило участвовали и девушки, так что там к израильтянкам подгонять скромность было бесперспективно. Я отделался утверждением – вообще не спал!… «Что ты скажешь дочь Сиона когда он посетит тебя? Ты сама учила их командовать над собой» – там же в пророках написано. Приходилось немного болеть. В самом младенчестве ожоги, операции, возможно наипервейшее детское воспоминание, на кое мне говорили что я еще не мог понимать этих слов в операционной. По всей жизни время от времени острые респираторные кризисы, говорящие скорей за изживание временных накоплений негативного. Впрочем последние лет шесть-девять просто ничего. Почему я веду эту тему, кому это нужно? Дознайтесь что такое Мидраши, или что там у иудаистов еще, относящееся к этой теме. Насколько тема важна, показывает и то что важно даже не относящееся к тому. Важно рассмотреть мой вариант сбывающихся пророчеств не только писаний, но и многих десятков, если не сотен фактов устной традиции, что это может быть такое? Кто говорит как поется в песне, – что уехал в Америку, действительно пришлось жить в нескольких городах. Даже в эмиграции в Италии пастор передавал фрагменты этой устной традиции: что он поедет через Ладисполи, даже Нострадамус упомянул о Риме, где еще молодой леопард не оболган, что наводит на мысль об этом и далее. «Народ с кораблей жаждет праведных норм». Люди ехали именно за капиталистическими законами. Мне уже было 19. Мне нужно было начинать писать свое произведение набело и иметь перспективу издаться, хотя бы за свои деньги. В 17 лет когда я был в гос. издательстве в Красноярске мне расписали такую перспективу, что там только в 35 лет можно будет издать лишь тоненькую книжицу. А у меня уже первая написанная книга: «Ах, покойный месье де Жонзак!» тянула на много больше и расхождение со взглядами Советской власти у меня началось со столкновения с ее этим, связанным с интеллигентским и всеми их взаимоотношениями. В те времена в такой глубинке как секретный город Красноярск, который пожалуй только автомобили не выпускал, хотя автомобильная промышленность тоже представлена крупнейшим предприятием, в таком рабочем городе начать понимать, в том идеалистическом возрасте, про тот абсолютный во всех отношениях строй, что он обыкновенно плох – представляет гордость и поныне, даже большую чем та, что роман я начал писать вообще в 14 лет и все те главы составом остались и в последней редакции (редактуре) через десять лет. Книга тоже фигурирует в устной традиции. Об этом и в крупной газете писалось и один редактор, так же русского издательства