Монархическое (учение). II том. Андрей Иоанн Романовский-Коломиецинг
возможность и сказать то что хотела, и в безопасном варианте приболтнув о себе. Ну, а мне на мое до сих пор чувствую по памяти то ущимленное состояние отдаленности от близости к тому старых, на мое: – «А, я?». Ответила что еще больше, ну или в крайнем случае что тоже…
Ее же утверждения о некоей княгине-матери и что у той то ли мать, то ли бабушка: «вообще какой-то княгиней была». Скорее всего говорила «великой княгиней была», но за нереальностью казавшегося одно время этого утверждения, оно было затерто до светлейшей и вообще неверно по родственным связям установлено, нарочно ли за тем что иначе бы было тяжело слушать. Но тем не менее имеючи место в реальности быть, являются теми самыми свидетельствами о 5—6—7 поколениях самых давних, о представителях которых в роду сохранились хоть какие-то воспоминания, а именно о «царе» Николае I, великой княгине Александре Федоровне, княгине Надежде Александровне, урожденной фон Дрейер.
Следующее свидетельство общего характера о том, что в далекие послевоенные годы в глухой советской дали, в дебрях Туркестана стало вдруг известно о смерти их отца и деда, видного деятеля Белого движения Николае Елпидифоровиче, что у меня связывается только потому что в советской прессе тех пор была выпущена утка о его мнимой смерти. Знаючи сей факт, я и связал их воедино. Но если это не то лицо, то действительно сведения могли прийти иным путем.
Конечно же много сведений не могло не передаться от матери с теми же самыми проблемами памятствования и психологии к скрывательству. Но вот что я хорошо помню о себе в четырехлетнем возрасте, когда я с ней возвращаясь с просмотра кинофильма и будучи разгорячен перевиденными событиями времен гражданской войны, оживленно говорил ей, что я бы взял гранату и: – «Сдавайтесь гады!»… Она же перебив меня сказала: – «Твои (слова о предках) были белые!… На что я недоуменно по инерции возразил нет на основании того что это же мои, значит они должны быть хорошие, то есть не беляки. Единственно кто мог быть помнимым участником белого движения это по Средней Азии только Александр Николаевич Искандер, ну может еще имелся ввиду тот самый видный деятель белого движения Николай Елпидифорович, потому что тогда о них говорилось во множественном числе. Еще упоминала о приезде некоей Ольги посмотреть должно быть на них, своих внучат Наташе и Гене. Было упоминание о их тете (Наталье).
Снова возвращаясь к свидетельствам бабы Сони был особо обстоятельный рассказ о семье Льва и Александры Иньякиных с пятью или шестью детьми, так же или нет, я уже потом сравнивал, как у царской семьи. Второе имя не подходит, но в воспоминании матери однажды ее назвали при ней совсем по-другому как-то, как потом уже не называли и она не запомнила. Должно быть Агния и очень много переданных воспоминаний о последних годах жизни прабабушки моей. Конечно в том лихолетье роды сохранялись на женщинах, а уже мой дед больше жил