Конец сказки. Юрий Гиренко
обращался с речью знаменитый маэстро Катулл, руководитель Национального театра. Он говорил – и народ кричал «ура!» А потом на улицах выросли баррикады и началась стрельба. Она не стихала всю вторую половину дня и всю ночь. А к утру выяснилось, что гвардейцы победили. Армандо, как говорят, взят в плен, а Катулл бежал…
За спиной у доктора слышен шум. Он оглядывается. Из большого камина выбирается человек в цирковом трико. Он выглядит несколько нелепо, но держится величественно. Это маэстро Катулл.
Доктор: Не может быть! Это вы, маэстро?
Катулл: Да, доктор, это я – злосчастный Катулл. Оказывается я попал в ваш дом, надо же… Надеюсь, великий доктор Гварнери не выдаст гвардейцам бедного артиста, попавшего в беду?
Доктор: Что вы такое говорите! Конечно не выдам. Но как вы сюда попали?
Катулл (указывает на камин): Через дымоход, конечно. Все же, я начинал как цирковой гимнаст – хотя, конечно, глядя на меня сейчас, в это трудно поверить. Однако некоторые навыки, как выяснилось, сохранились. Видимо, когда по тебе стреляют, телу проще вспомнить, чему его когда-то учили. А ведь хорошо учили! И учеником я был не из последних…
Доктор: Как вы вообще попали в эту… революцию, маэстро?
Катулл: А что вас удивляет? Я – художник из народа, и я всегда с моим народом. А народ томится под гнетом отвратительных тиранов! Каких-то три гнусных толстяка подмяли под себя всю страну. Они запрещают любую критику. Они всех запугали!
Доктор: Это так, хотя…
Катулл: Хотя что?
Доктор: Знаете, я уже немолодой человек, и хорошо помню времена смуты – после смерти последнего короля. Это было ужасно. Бандиты, голод, война всех против всех… Поймите правильно: режим Трех Толстяков не вызывает у меня никаких симпатий. Я не люблю цензуру и полицию. Но надо быть точным. За последние годы ситуация значительно изменилась к лучшему. Гражданская война закончилась, экономика действует, уровень жизни повысился…
Катулл (язвительно): Ну да, «стабильность, мир и процветание»! Бывший балетмейстер Раздватрис, заделавшись знатным политическим писателем, вещает об этом в каждом своем опусе. Но оглянитесь вокруг себя! Что мы видим? (дальше говорит так, будто произносит речь с трибуны) Народ угнетен! Интеллигенция задушена! Промышленники задавлены налогами! Тюрьмы заполнены инакомыслящими! А теперь они еще закрывают оружейные заводы – тысячи людей будут выброшены на улицу! Оставлены без средств к существованию! И никто не осмеливается даже пикнуть!
Только отважный Армандо решился бросить вызов наглой клике тиранов! Как на него не давили, он не смирился! Как же может честный художник оставаться в стороне? К черту их, со всеми их премиями и льготами! Они думали, что купили Катулла – раз у него есть театр, слава, награды. Но Катулла нельзя купить! Они могут отобрать у меня театр, разогнать моих актеров, запретить мои спектакли. Но я не смирюсь! Я еще не забыл, как быть